Игорь Яковенко - Познание России: цивилизационный анализ

Стоит отметить единство советской и дореволюционной идеологии в неприятии объективизма. В советском идеологическом словаре «псевдообъективизм» и сходные с ним понятия выступают как ругательства. Русская идея ведет драматическую, растянувшуюся на поколения войну с реальностью.

Следующий ход традиционалистской мысли — полное отрицание недолжного как неистинного. Обратимся к источникам:

Истина — это категория прежде всего нравственная, необычайно важная, непосредственно связанная со смыслом жизни человека;

Истинность — это правильность или правда, а «правда» согласно древнего своего корня, — это справедливость. А следовательно, истинно не то, что в моих представлениях соответствует внешней реальности, а то, что справедливо и в конечном счете истинно не то, что на самом деле есть, а то, что должно быть, согласно некоему высшему смыслу;

Получается…то, что несправедливо, не действительно (не должно существовать) хотя и существует, а то, что справедливо, более действительно, даже если его нет или оно выдумано.

Реалистическое отношение — это необходимое средство приспособления ко злу, в то время как если я не верю…(во зло. — И.Я.) я препятствую его действию и сокращаю пространство, в котором может существовать зло80.

Реалист, признавая существование недолжного… дает ему статус реальности и тем самым утверждает его.

Множество социальных «фактов»…существуют только за счет того, что мы не имеем…идеалистической силы убежденности, необходимой для того, чтобы их попросту игнорировать81.

Ценность приведенного текста в том, что здесь целостно и осознано представлена позиция, которую приходится вылавливать, выделяя в массе неотрефлексированных посылов или извлекать из стыдливых недоговоренностей. В данном случае, автор проговаривает все до конца. Речь идет об истине, которая есть категория философская. Она предполагает познающего субъекта, познаваемый объект и воспроизведение его в знании. Когда представление об объекте совпадает с объектом, знание считается истинным82. Наряду с приведенным пониманием истины как соответствия знания вещам (принцип корреспонденции), существуют и другие подходы — теория когеренции, традиция эмпиризма, конвенционализма и т. д. Однако, все это, если угодно, — не о том. Речь здесь идет не об истине в научном или философском смысле. Касьянову в принципе не интересует действительность. Как сущность статусно неизмеримо более низкая, нежели мир должного, и к тому же злостно от нее уклоняющаяся, объективная реальность сама по себе не истинна.

Но тут есть тонкость. Она не истинна в «некотором высшем смысле». То есть эмпирически она как бы истинна и действительна, но с позиций должного тот фрагмент реальности, который должному не соответствует — не действителен в этом самом высшем смысле. Нам четко без оговорок заявлено, что субъективная истина традиционной культуры выше и подлинней объективной реальности. Мы уже слышали об этом, правда в несколько иной стилистике. На этих идеях стоял соцреализм и вся система Агитпропа. Об этом хорошо писал Оруэлл. В отношении к объективной реальности, выявляется глубочайшее структурное единство православия и коммунистической идеологии.

Сначала автор слегка лукавит представляя обе реальности как субъективные. Объективная реальность не объективна, она всего лишь то «что в моих представлениях соответствует внешней реальности». Но из дальнейшего видно, что рассогласование, не моих представлений о реальности, а самой этой реальности и должного, существует объективно. И вот эти-то рассогласования не действительны. Они — не более чем артефакты. Средневековое сознание борется с «заразой» объективности. А у культуры есть один универсальный способ противостояния — связать нежелательное с чувством вины. И поэтому тот, кто склонен скорее доверять своим глазам, нежели чьим-то словам — греховен и несет на себе часть вины за временное торжество зла. Ибо его признание реальности впускает зло в мир, расширяет пространство, на котором торжествует недолжное.

Тут сразу возникает ряд проблем. Что значит не верить во зло? Означает ли это забыть о нем? И как вообще можно добиться забывания некоторой реальности, постоянно о себе напоминающей? Что происходит с недолжным после того, как ему отказывают в признании? По мысли Касьяновой, оно утрачивает статус реальности. Означает ли это, что зло перестает существовать? В классическую советскую эпоху, в полном соответствии с предложеной логикой, отказывалось в признании таких пороков, как проституция, наркомания и многого другого. Означало ли это, что эти печальные явления не существовали? Действительно ли зарывание головы в песок — самое эффективое средство борьбы с болезнью? И, наконец, что происходит в сознании человека, который «игнорирует» зло? Он действительно забывает о нем, или живет так, как будто бы зла нет и он о нем не знает? К примеру, в сегодняшней реальности присутствует такое безусловное социальное зло, как преступность. Гуляет ли идеалист в одиночестве поздними вечерами по улицам или благоразумно избегает этого, памятуя об игнорируемом пороке? Если справедливо первое предположение, то он рискует погибнуть, не успев передать свои высокие принципы кому-то другому. Если справедливо второе — то мы имеем дело с принципиально лицемерной, лживой позицией.

Подведем итоги. На сегодня, позиция идеологов традиции состоит в призыве последовательно игнорировать объективную реальность во имя высшей реальности должного.

В современном мире такая установка потребует от человека огромных внутренних усилий. Особой самодисциплины, сложной двойной бухгалтерии. Требует двоемыслия, ибо для того, чтобы игнорировать, т. е. признавать не сущим, необходимо удерживать в сознании объект отрицания, а значит сознавать, что в реальности он существует.

В результате такая позиция обрекает человека на рассогласование декларируемых позиций и реального поведения.

А все это вместе, с нашей точки зрения, безусловно безнравственно.

Наконец, игнорирование сущего во имя должного выводит современного человека из мира и ведет его по пути сектантского замыкания в узком слое единомышленников.

А это означает маргинализацию, потерю социальных и культурных позиций и т. д. Как бы мы не оценивали выбор верных должному людей, в социальном плане эта группа не имеет перспектив.

Должное и ритуал. Надо сказать, что исследуемая нами проблема имеет и еще один уровень. Истоки статусного различения должного и сущего уходят вглубь веков и восходят к процессам генезиса социальности и культуры. Ритуальная космизация, связанная с переживанием Перворитуала, рождает исходный образ Космической Истины, которая переживается (осознается) как трансцендентный проект космического порядка. Он есть единство магического проекта, магической технологии и магического результата. Все это слитно в единой вневременной субстанции. Синкретическое тождество истины и справедливости, в нашей терминологии истиноблаго, она же народная Правда, вырастает из перворитуального переживания. Однако истиноблаго или Правда и есть должное.