Эдвард Уилсон - О природе человека

Религия представляет собой величайшую проблему человеческой социобиологии — и великолепную возможность развития в качестве совершенно оригинальной теоретической дисциплины. Если разум направляется императивами Канта, то найти их легче всего в религиозном чувстве, а не в рациональной мысли. Даже если у религиозного процесса есть материалистическая основа и наука способна ее описать, расшифровать религию все равно будет затруднительно — по двум причинам.

Во-первых, религия — одна из основных категорий поведения, свойственных исключительно людям. Принципы поведенческой эволюции, которые опираются на популяционную биологию и экспериментальные исследования низших животных, едва ли могут быть применимы к религии.

Во-вторых, основные правила усвоения и их абсолютная, генетическая мотивация скрыты от сознания, поскольку религия — это в первую очередь процесс, с помощью которого людей убеждают подчинить их сиюминутные личные интересы интересам группы. Последователи религии должны приносить определенные физиологические жертвы во имя долгосрочной генетической пользы. Шаманы и священники довели самообман до совершенства и распространили его на своих последователей. В обстановке абсурда зов трубы однозначен. Решения принимаются автоматически и быстро, без рациональных расчетов, которые позволили бы группам людей ежедневно определять свою общую генетическую приспособленность и знать, какая степень послушания и рвения оптимальна для каждого поступка. Людям нужны простые правила решения сложных проблем, и они сопротивляются любой попытке разобраться в бессознательном порядке и устройстве их повседневной жизни. Этот принцип в теории психоанализа Эрнест Джонс выразил следующим образом: «Когда определенный (ментальный) процесс кажется человеку слишком очевидным, чтобы задумываться о его происхождении, он сопротивляется подобным размышлениям. В такой ситуации мы вправе предположить, что реальные корни этого процесса скрываются от человека — и почти наверняка в силу их неприемлемости» {186} .

Глубинная структура религиозных убеждений может быть изучена путем анализа естественного отбора на трех последовательных уровнях. На поверхности находится отбор церковный: ритуалы и условности отбираются религиозными лидерами по их эмоциональному воздействию в современных социальных условиях. Церковный отбор может быть либо догматическим и стабилизирующим, либо евангелическим и динамичным. В любом случае результаты передаются культурно. То есть различия религиозной практики между последующими обществами основываются на усвоении, а не на генах. На следующем уровне находится отбор экологический. Сколь бы верен церковный отбор ни был эмоциям последователей религии, сколь бы легки ни были правила для усвоения, сама практика должна быть испытана на соответствие требованиям среды. Если во время войны религия ослабляет общество, способствует разрушению среды, сокращению жизни или мешает размножению, то, несмотря на все краткосрочные эмоциональные преимущества, такая религия ступает на путь самоуничтожения. Наконец, в разгар этих сложных эпициклов культурной эволюции и популяционных флуктуаций частота появления генов меняется.

Наша гипотеза заключается в том, что частота генов меняется в соответствии с церковным отбором. Следует помнить, что человеческие гены программируют функционирование нервной, сенсорной и гормональной систем тела, а следовательно, почти неизбежно влияют на процесс обучения. Они накладывают ограничения на развитие определенных видов поведения и правила усвоения других его видов. Табу на инцест, ксенофобия, разделение объектов на священные и светские, иерархические системы доминирования, пристальное внимание к лидерам, харизма и наведение транса — вот элементы религиозного поведения, которые, скорее всего, формируются с помощью программ развития и правил обучения. Все эти процессы очерчивают социальную группу и объединяют ее членов в непоколебимый и неоспоримый союз. Наша гипотеза утверждает, что подобные условия существуют, имеют физиологическую основу, а физиологическая основа, в свою очередь, имеет генетическое происхождение. Следовательно, церковный выбор осуществляется под влиянием цепи событий, которые от генов через физиологию ведут к определенному обучению в течение жизни человека.

В соответствии с этой гипотезой частоты генов взаимно меняются через нисходящую последовательность нескольких видов отбора — церковного, экологического и генетического — на протяжении жизни многих поколений. Религиозные установки, которые последовательно способствуют выживанию и размножению своих последователей, ведут к формированию физиологических механизмов для сохранения верности данной религии на протяжении всей жизни. И это идет на пользу генам, которые определяют такие физиологические механизмы. Поскольку религиозные установки в процессе развития отдельных людей отдалены от генов, они могут серьезно меняться в ходе культурной эволюции. Некоторые группы (например, индейцы-шейкеры) могут даже принять установки, которые снижают генетическую приспособленность одного или нескольких поколений. Но в течение жизни многих поколений основополагающим генами придется за это расплачиваться сокращением популяции в целом. Доминировать станут другие гены, которые отвечают за механизмы противодействия снижению генетической приспособленности в связи с культурной эволюцией. В результате девиантные практики просто исчезнут. Так культура неустанно испытывает управляющие гены, но все, что она может сделать, — это заменить один набор генов другим.

Гипотеза взаимодействия между генами и культурой может быть либо подтверждена, либо опровергнута путем анализа воздействия религии на экологическом и генетическом уровнях. Более доступен уровень экологический. Мы должны спросить: какое воздействие каждая религия оказывает на благополучие индивидов и племен? Каковы исторические корни религии? В каких условиях она зародилась? Если религия отражает реакцию на потребности или повышает эффективность функционирования общества на протяжении жизни многих поколений, корреляция согласуется с гипотезой взаимодействия. Если же религия идет вразрез с этими ожиданиями, даже если ее нельзя связать с репродуктивной приспособленностью относительно простым и разумным способом, гипотеза оказывается сомнительной. Наконец, генетически запрограммированные ограничения обучения, открытые психологией развития, должны соответствовать основным тенденциям религиозных установок. Если этого не происходит, гипотезу нельзя считать верной. Логично будет предположить, что в таком случае культурная эволюция имитирует теоретически предсказанный паттерн эволюции генетической.