Сергей Переслегин - Опасная бритва Оккама

Более существенным является то обстоятельство инновационная экономика носит (по крайней мере в близи фазового барьера) необходимо государственный характер. Дело в том, что бизнес, во–первых, не может оплачивать инновации «не рыночного типа» — по определению. Во–вторых, даже с инновациями рыночного типа дело обстоит очень сложно: между фактом создания инновации и фактом ее рыночной оплаты может пройти очень много времени. Иными словами, рынок платит «не тогда» и, как правило, «не тем». Что это несправедливо — полбеды, беда заключается в том, что разрывается индустриальная цепочка деятельностей: обращение инноваций теряет связь с обращением финансов, то есть с утилизацией и оплатой инноваций. Пока этот разрыв сохраняется, ни о каком «расширенном воспроизводстве» не может быть и речи. Государство является единственным экономическим игроком, способным замкнуть инновационный цикл, взяв на себя его издержки в настоящем во имя прибыли в (далеком) будущем.

Заметим, что все динамично развивающиеся инновационные системы, хотя и включают в себя частный бизнес, носят государственный характер, причем это прописывается в национальном законодательстве, а в некоторых странах (Южная Корея) даже включается в текст Конституции.

Инновационная экономика способствует развитию и, следовательно, дестабилизирует общество. Инновационная устойчивость государства есть величина, характеризующая долю нововведений (долю реализованных инноваций в общем числе произведенных инноваций), которую она может «переварить» без парадигмальной катастрофы. В этой логике классическое ленинское определение революции должно быть модифицировано: взрыв происходит, когда «низы не хотят жить по–старому, а верхи не могут управлять по–новому ».

Инновационную устойчивость можно повысить последовательной институциализацией инноваций: создание института всегда позволяет упаковать инновацию в традицию, либо представить ее как традицию, либо, наконец, превратить ее в традицию.

Подведем предварительные итоги:

• В современном глобализированном мире нарушен детальный баланс между технологиями физического (ускоряющего) и гуманитарного (управляющего) типов. Нарастание разрыва между технологическими пространствами угрожает цивилизационной катастрофой — первичным упрощением с деструкцией индустриальной фазы развития и наступлением новых Темных веков.

• Неконтролируемое развитие ограниченного числа мейнстримных технологий способствует нарастанию технологического дисбаланса.

• В этих условиях выходом может стать создание инновационной системы, способной к массовому производству разных инноваций, и инновационной экономики, использующей инновации в качестве своеобразного «топлива».

• Такая экономика с необходимостью будет носить государственный характер, функционировать «над рынком» (хотя некоторая часть инноваций и инновационных технологий будет обращаться на рынке), потреблять часть совокупного общественного ресурса и способствовать дестабилизации общества [267].

• Эти жертвы оправдываются быстрым экономическим развитием (быстрее экспоненты с показателем, равным ставке рефинансирования), возможностью сшить между собой ускоряющее и управляющее технологические пространства, произвести критические технологии фазового когнитивного перехода и в конечном счете избежать глобальной цивилизационной катастрофы.

Элементарная инновационная система устроена достаточно просто:

• Креативный генератор, который может быть «собран» на организационно–деятельностной игре, ролевой игре, рефлексивной управляющей группе («двойке», «тройке», «решетке»), производит новые смыслы

• Более каноническая аналитическая структура, в роли которой может выступить «фабрика мысли» или даже исследовательский институт, форматирует эти смыслы, отсеивая ложные или тривиальные, придавая истинным структуру, допускающую трансляцию неопределенному кругу лиц, в том числе технологизацию

• Государство в лице своих инновационных институтов (патентных бюро и информационных банков, венчурных фондов, государственной инновационной корпорации, инновационного банка и т. п. — нужное подчеркнуть, недостающее вписать) придает инновации легитимный статус и способствует установлению ее первичной рыночной стоимости

• Бизнес, а в отдельных случаях и само государство (на сей раз в лице административной системы, правительства, силовых министерств, некоторых других органов или структур) утилизирует информацию и оплачивает ее.

Интересно, что, как правило, в отечественной и зарубежной литературе «инновационную систему» сводят только К совокупности институтов и институциональных решений. Это неявно предполагает, что новые смыслы появляются спонтанно и что существующий механизм академической и отраслевой науки обеспечивает форматирование смыслов. Первая посылка в общем верна, но не везде и не всегда. Вторая — просто является ложным убеждением.

Поскольку мы определили технологию как одну из форм инновации, причем довольно простую, взаимосвязь науки и инноватики можно проследить, анализируя связь науки и технологии. В наш век постмодерна стало модно вообще отрицать эту связь… очевидно, что инновации растут на деревьях, как булки, а транснациональные корпорации доставляют их потребителям. Воистину, «здравый смысл» нужен не только в шахматах [269]!

Но, надо сказать, наука сама дала повод к подобному отношению.

Десятилетиями повторяя инвестору «отрицательный результат — тоже результат», ученые сами в это поверили. Наука уже давно перестала быть генератором новых смыслов. Разучилась она и интегрированию, укрупнению смыслов. Упаковывать же смыслы в форматы, допускающие практическое применение в бизнесе или на государственном уровне, академическая наука никогда не могла, а отраслевая — не хотела — именно поэтому на Западе пришлось в 1950‑е годы создавать «умные танки» [270]— они же «фабрики мысли», а у нас занятые примерно тем же «государственные комитеты». Так что хорошо если современная наука выполняет хотя бы неблагодарную, но полезную работу по борьбе с ложными смыслами… Замечу в этой связи, что, выделяя шестизначные суммы на функционирование Российской академии наук, наше государство вовсе не оплачивает издержки инновационной деятельности. Оно просто следует моде.

Но если современная наука не производит смыслы/ инновации/технологии, откуда же они тогда берутся? Ответ может показаться парадоксальным: функции креативного генератора взяла на себя лженаука [271]. «Лжеученые», берущие на себя ответственность не «заниматься исследовательской работой», а «делать открытия», встречаются среди ТРИЗовцев, методологов, программистов, бизнесменов… даже в среде ученых нет–нет, да и появится индивидуум, который набрасывается на тихую, не приносящую никому вреда проблему и рубит ее под корень. Другой вопрос, что вся эта деятельность существует как бы вне канонического пространства науки, практически не оплачивается и очень плохо утилизируется.