Марат Йорданов - Тайное общество Ичкерия

С вводом российских войск в декабре того же года, когда в республике развернулись настоящие бои, о том, что существует такое понятие, как права человека, вообще забыли бы, если бы не деятельность Сергея Адамовича Ковалева, который, регулярно приезжая в дымящий Грозный, подавал свой голос, напоминая воюющим сторонам, что жертвами их безумства становятся все же люди.

Режим Масхадова — Басаева, установившийся в Чечне после первой войны, мало чем отличался от дудаевского, только с правами человека стало еще сложнее. Сказались последствия войны, в которой ичкерийцы вышли «победителями». А победителей, как известно, не судят.

Суды, собственно, как таковые, функционировали в Ичкерии лишь номинально, хотя формально существовали две их разновидности: светский суд и шариатский.

Юридические дела, основанием для которых служили только факты нарушений прав человека, этим судам вообще не приходилось рассматривать по двум причинам. Во-первых, на судебное восстановление нарушенных прав вряд ли кто в тех условиях реально рассчитывал, а во-вторых, дел других категорий было столь много, что руки судебных чиновников до всех них просто не доходили. Кроме того, вынесение приговора или решения суда по тому или иному делу вовсе не означало его исполнение. К примеру, в ноябре 1997 года верховный шариатский суд Чечни приговорил «террориста № 2» Салмана Радуева за разбой к четырем годам лишения свободы, а «осужденный» как ни в чем не бывало продолжал командовать своей «армией генерала Дудаева». Когда об этом казусе на пресс-конференции в Грозном спросили президента Масхадова, он ответил, что за каждым полевым командиром стоит сила и с ордером на арест к нему не подступишься.

Крайней формой нарушения прав человека в зоне, где функционировала система ичкерийского тайного общества, является деятельность мустасиров, превративших захват заложников в высокодоходный бизнес. К сожалению, им уподобились и некоторые российские государственные органы, порою захватывавшие чеченцев только с целью их обмена на пленников, содержавшихся в бандитских зинданах. В этом отношении уместно провести параллель между этими зинданами и знаменитым на всю Европу чернокозовским изолятором, где содержались десятки арестованных безо всякого юридического основания чеченцев. В неволе у бандитов и федералов люди содержались в ужасных условиях, они избивались своими охранниками, над ними издевались, их лишали пищи и медицинской помощи, им угрожали, по отношению к ним имитировались казни и нередко пленники оказывались на свободе, став инвалидами и потеряв веру в человеческие права.

Предъявлять претензии по этой части ичкерийцам — дело пустое, но российские государственные институты не были вправе опуститься до уровня системы тайного общества, когда гражданина пропускают через молох неконтролируемой репрессивной машины.

К концу девяностых годов Чеченская Республика Ичкерия фактически распалась на несколько анклавов, где господствовали наиболее «крутые» полевые командиры. Особое место среди них занимали Басаев и Хаттаб, установившие на подконтрольных им территориях в Веденском и Грозненском районах режим личной власти по образцу средневековых эмиратов. Да и называли они себя гордо «эмирами» и вершили любые дела по собственному усмотрению. Одного из этих «эмиров», а именно Басаева, летом 1999 года упоминавшаяся исламская шура Дагестана назначила командующим моджахедов. Моджахеды под командованием названных «эмиров» вторглись в Дагестан в начале августа 1999 года, в результате чего в республике началась настоящая война, а тысячи мирных граждан оказались беженцами.

Вот официальные сведения МЧС Дагестана по части урона, нанесенного жителям зоны боевых действий.

Полностью своего жилья лишились 2739 семей, состоящих из 12 126 человек, а поврежденными оказались 2237 домов, в которых проживает 9950 человек.

По данным Счетной палаты РД, разрушено и повреждено 178 объектов социальной сферы, 7168 частных домовладений, из которых 3684 не подлежат восстановлению, нанесено ущерба на 2,5 млрд рублей, а более 40 тысяч человек вынуждены были покинуть места своего проживания.

Из федерального и республиканского бюджетов на погашение ущерба, понесенного в результате боевых действий, было выделено 1220,8 млн рублей, из которых около 1 млрд предназначалось на прямые компенсационные выплаты гражданам.

Здесь запахло деньгами, и трагедия стала превращаться в фарс.

Средства, выделенные гражданам, оказавшимся по вине собственного государства без крова и имущества, волею чиновников, представляющих это самое государство, стали исчезать и попадать в кошельки, для которых не предназначались. Тогда пострадавшие начали жаловаться в разные инстанции и организовывать пикеты у правительственных зданий. С просьбой об оказании помощи они также стали обращаться в негосударственные структуры, в числе которых была и региональная общественная организация «Мухтасибат». Изучив ситуацию, эта организация разработала специальный проект под названием «Эдельвейс», для осуществления которого был создан одноименный правозащитный центр. Финансирование деятельности центра осуществил межрегиональный благотворительный фонд «За гражданское общество» (г. Москва), данный проект также нашел поддержку администрации г. Махачкалы в лице мэра Сайда Амирова. Сотрудничество общественной организации, благотворительного фонда и муниципалитета с целью решения единой задачи по оказанию правовой помощи пострадавшим в результате военных действий гражданам, пожалуй, не имело прецедента в регионе, тем более что оно оказалось весьма продуктивным.

Сразу же после публикации информации о работе правозащитного центра туда стали обращаться десятки граждан, которые мытарствовали в поисках защиты своих интересов. Многие из них не знали, кто конкретно должен заниматься их делами и что им полагается по статусу, иных просто одурачивали ушлые чиновники, ухитряясь получать чужие деньги, большинство же было в отчаянии от свалившейся на них беды и бездушия власть предержащих.

Наладив консультационную работу, сотрудники правозащитного центра стали запрашивать различные государственные органы, и в первую очередь правоохранительные, по вопросам, касающимся невыплат положенных компенсаций пострадавшим гражданам. Они также организовали самостоятельный сбор информации, относящейся к данной проблеме, используя для этого имеющиеся возможности. В результате раскрылась неприглядная циничная картина, которая свидетельствовала о том, что многие чиновники различных уровней приложили руку к тому, чтобы завладеть деньгами бедствующих людей, заодно запуская руку в бюджетный карман, представив документы на несуществующие разрушения никогда не строившихся домов, которые якобы принадлежали лжебеженцам, коими оказывались их же родственники. Среди позарившихся на принадлежащие другим деньги оказались некоторые главы администраций, их заместители, архитекторы, сотрудники правоохранительных органов, пожарные, землеустроители, работники БТИ, ответственные лица из отдельных министерств и другие, в отношении которых в конце концов началось уголовное преследование.