Виктор Венский - Правоохранительные и судебные системы глазами рецидивиста

Вы правильно догадываетесь, что женщина судья и женщина прокурор, как женщины не знают элементарной физики, да и разбираться в этих тонкостях здравого смысла никто из них не стал. Например, нужно обладать знаниями физики за 5 класс, чтобы понять, что при ударе о дверь, если допустить, что она все-таки до нее долетела, должен раздаться грохот и от падения тела и от удара, но никто из смежной комнаты ни грохота, ни ничего другого не слышал. Ясно и то, что при ударе о ребро железной двери должен остаться характерный рубец, а не припухлость неизвестной природы, неизвестной даты образования, что якобы обнаружили эксперты. И на это суд также не обратил внимание.

Я уже не говорю о том, что мотива к таким действиям у меня не было. Действительно, как показывает милицейская статистика бытовые побои, когда муж бьет жену, происходят, в основном, когда муж пьян или оба пьяны. Я же не пью. Тем более, ситуация описывается на работе, где в соседней комнате сидит директор фирмы, насколько надо быть тупым, чтобы в этих условиях затеять драку или даже простую ссору с женой? Вроде бы характер моей работы и ученая степень подразумевает наличие у меня интеллекта.

Моё алиби судом было отвергнуто, причем довольно хитроумным способом. Мне было сказано, что поскольку свидетель Ф. заехал за мной на работу только в 14–30, то избиение могло произойти раньше. Суд наплевал на основу основ судебного разбирательства о том, что любые предположения не могут учитываться в качестве доказательств. Суд обосновал, это свое утверждение, что потерпевшая указала время событий 13–14 часов. Суд не насторожил тот факт, что до выступления моего свидетеля потерпевшая указывала временной промежуток деяний 16–18 часов, а после выступления появилась новая версия: 13–14 — для офиса и никакой версии — для квартиры. Первоначальная версия фигурирует и в ее письменных показаниях, данных ею на предварительном следствии и неоднократно подтверждаемых ею на судебных заседаниях в течении трех лет. А тут на четвертый год разбирательства она вдруг вспомнила, что указала время неверно. Конечно, любой нормальный человек скажет, что это ложь и бред. Но суду эта версия была удобна, поскольку не рушила их «стройную» версию обвинения, поэтому суд указал, что в первоначальной своей версии потерпевшая искренне заблуждалась. Суд даже не попытался выяснить, могла ли она заблуждаться и когда она помнила события лучше: через три года или через 3 дня, после описанных ею событий. Здравый смысл и логика говорят нам, что она просто попыталась уйти от обвинения в лжесвидетельстве. Если бы события действительно имели место, она бы продолжала настаивать на своем описании ситуации, однако я видел по ее глазам, что она вспомнила мою поездку к свидетелю Ф., о которой я ей рассказывал сразу на другой день (в то время отношения между нами были хорошие), и, растерявшись, она попыталась изменить время указанных ею ложных событий на иное время. Получилось по версии суда, что я зверски избил жену, а потом в хорошем расположении духа поехал к знакомому в гости, смотреть на картины его жены. Пробыл там до 20–00, а затем, когда настроение еще более улучшилось, приехал домой около 21 часа, и непонятно как и в какое время, поскольку по утверждению Комаровой она уже была у нас в гостях, еще раз дважды зверски избил жену, так что ее подруга Комарова ничего не заметила. А потом мы до 3 часов ночи якобы все вместе обсуждали моё плохое поведение. Еще один бред в духе мексиканских сериалов.

В определенной находчивости и знании психологии Ларисе не откажешь. Во-первых, она действительно часто приходила ко мне в офис. Я как нормальный человек мог и не вспомнить, была она в рассматриваемый в суде день у меня в офисе или же нет. И она описала события одной из таких встреч достаточно точно за исключением избиения. Расчет ее как психолога был прост, если я подтвержу прочие детали встречи, то суд охотно поверит и в детали описания избиения, которого не было. Есть такая парадигма в НЛП: чтобы тебе поверили надо вначале говорить много-много правды, а затем вовремя ввернуть ту ложь, в которую тебе хочется, чтобы остальные поверили. Во-вторых, имела место и встреча с Комаровой, которой она жаловалась до моего прихода на жизнь, а потом, та пыталась нас примирить, действительно до трех часов ночи. А утром, забрала Ларису пожить у себя три дня, чтобы научить ее «уму разуму». Убедить Комарову через год в том, о чем шла речь, а о чем не шла уже не сложно, используя все те же способы НЛП, да и просто веру и расположение к ней со стороны подруги. Более того, с помощью гипноза, Лариса лечила Комарову от фобии змей, примерно за полгода до рассматриваемых событий, поэтому она вполне могла воспользоваться еще раз каналом, установленным ею ранее, для внушения нужной ей информации.

Несколько слов надо сказать о сфабрикованных Ларисой медицинских справках (актах судмедэкспертизы). Если в суде упомянуть, что такие справки (акты) сейчас легко купить, тебя тут же судья и прокурор забросает тухлыми яйцами «неподдельного» негодования. Я как-то имел неосторожность упомянуть о коррупции в судах и РОВД на одном из заседаний суда. Судья Недоступенко тут же мне выдала отповедь, что я верю во всякие газетные утки и никакой коррупции у нас просто нет (?!). Когда я сослался, что об этом открыто говорят и президент и премьер по телевизору, она мне возразила, что это просто политика. Что же это — страусинная политика некоторых судей? Или просто их обязанность защищать честь мундира, даже если на нем большое жирное и ничем не выводимое пятно, которое видно всем за километр?

Но вернемся к актам. Первые три акта Лариса получила по своей инициативе, до начала разбирательства в УВД, а согласно закону такие акты не могут использоваться в качестве доказательств. Инициатива освидетельствования должна исходить только от следствия или суда. И, суд скрепя сердцем, счел эти акты недопустимым доказательством, хотя и устно, на всякий случай, не записывая в анналы протоколов дела. Но заключения экспертов, которые опирались на эти самые акты, суд без всякого зазрения совести (фу, о чем это я?) признал уже допустимыми доказательствами.

Возможно, на мнении суда сказалось и мое поведение. Поскольку я знал, что я не виновен, то я и вел себя соответственно. Я возмущался явной лжи ее подруг и самой Ларисы, я ловил судей на неисполнении законов, если те ошибались. А они привыкли, чтобы обвиняемый вел себя тише воды, ниже травы. Они привыкли, что большая часть обвиняемых ниже их по интеллекту. А если и было по иному, то они делали всё, чтобы принизить человека до уровня скота бессловесного. А тут им попался кандидат наук, да еще и системный аналитик. Да еще и за 5 лет разбирательства, я основательно изучил уголовные кодексы и Конституцию. Поэтому желание любого судьи поставить меня на место было естественным и предсказуемым. Жаль, что я не смог преодолеть это в себе: если я видел, что судья туп и не обладает даже проблесками аналитического мышления, я мягко давал ему это понять. Это, по-видимому, послужило основной причиной моего осуждения. Хотя с другой стороны, полагаю, что характер самой системы всё равно бы не выпустил меня из своих лап. Презумпцию виновности никто пока не отменял, вопреки действующей чисто теоретически презумпции невиновности.