Сергей Алексеев - Общая теория права. Том II

Это особо важно оттенить в отношении принципиально новой семьи правовых систем — социалистического права. Приводимые в литературе примеры ссылок в нормативных актах на деловые обыкновения, обычаи, традиции (например, в ст. ст. 134, 135, 149 Кодекса торгового мореплавания Союза ССР) свидетельствуют, скорее всего, о наличии особых оценочных предписаний, призванных ориентировать правоприменительный орган и субъектов на предпочтительный вариант индивидуального решения, на критерий фактического порядка для конкретизации прав и обязанностей в процессе индивидуального решения.

Хотя в настоящее время прецедентное право в значительной части превратилось в совокупность актов, определяющих принципы толкования и применения норм, закрепленных в актах законодательных или правительственных органов (см.: Зивс С.Л. Развитие формы права в современных империалистических государствах. М., 1960, с. 108), однако и сейчас прецеденты продолжают служить интересам империалистической буржуазии. Они обеспечивают консерватизм в буржуазном праве. На их основе достигается произвольное применение права — подыскание из массы противоречивых прецедентов «нужного» для данного решения. Будучи архаичным источником права, прецеденты в то же время находятся в постоянном развитии и представляют собой продукт приспособления права к изменениям в социальной жизни капиталистического общества (см. там же, с. 110 и след.; Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, с. 588, 590).

Р.О. Халфина справедливо пишет: «Представители прогрессивных и буржуазно-либеральных школ, раскрывая недостатки действующего законодательства, ищут пути их устранения в расширении правотворчества суда, в применении обычаев, в формах учета общественного мнения, шкале моральных ценностей и т. п. Однако указанные теоретические положения одновременно способствуют созданию обстановки „необязательности“ закона, распада законности, что открывает широкий простор усмотрению правоприменительных органов» (Халфина Р.О. Современные буржуазные концепции права: некоторые общие черты. — Сов. государство и право, 1979, № 11, с. 113).

О преимуществах нормативных юридических актов см.: Шебанов А.Ф. Форма советского права. М., 1968, с. 45 и след.

См.: Кулажников М.Н. Советское право, традиции и обычаи в их связи и развитии. — Автореф. докт. дисс., Киев, 1972.

На необходимость четкого разграничения формы изложения и формы выражения акта обратил внимание В.М. Корельский (см.: Корельский В.М. Правовые нормы и нормы общественных организаций. — Автореф. канд. дисс. Свердловск, 1963, с. 6). Это мнение поддержано И.С. Самощенко, который правильно подметил, что оба эти момента относятся к нормативному акту как к внешней форме права (см.: Самощенко И.С. Основные черты нормативных актов социалистического государства. — Сов. государство и право, 1968, № 4, с. 28–30). Следует вместе с тем полагать, что слова «изложение» и «выражение» при обозначении того и другого аспектов в отличие от использования указанных терминов упомянутыми авторами целесообразно поменять местами.

Так, с точки зрения Б.В. Шейндлина, следует различать пять форм права: «1. Внутренняя форма строения системы права — разделенность на отрасли и институты. 2. Внешняя форма группирования норм непосредственно по воле законодателя — систематика права, различные виды кодификации. 3. Внутренняя форма строения каждой нормы права — общий и обязательный характер правила. 4. Внешняя форма выражения отдельной нормы права в актах государственных органов — нормативные акты. 5. Внешняя форма изложения нормы права-логическая формулировка закона и других нормативных актов» (Шейндлин Б.В. Сущность советского права. Л., 1959, с. 95).

Отсюда становится понятным, почему предложения о замене юрмина «источник права» термином «форма права» не были восприняты ни наукой, ни практикой (см. по этому вопросу: Общая теория советского права, с. 129–132; Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, с. 581). В последней из указанных работ подчеркивается, что термин «источник права» «является емким, он выражает комплексное понятие, включающее в себя не только указание на форму выражения правовой нормы, но и ограничивающий признак, отражающий специфику понятия, а именно, что форма служит основанием признания данного правила поведения правовой нормой».

Общую характеристику системы законодательства см.: Система советского законодательства.

См.: Шебанов А.Ф. Система законодательства как научная основа кодификации. — Сов. государство и право, 1971, № 12, с. 33.

См.: Поленина С.В. Система советского гражданского законодательства. — Сов. государство и право, 1971, № 6, с. 33.

См.: Васильев Ю.С., Евтеев М.П. Кодификация и систематизация законодательства. — Сов. государство и право, 1971, № 9, с. 16.

С этой точки зрения надо видеть, что признанная и автором этих строк возможность использования термина «отрасль законодательства» при обозначении комплексных образований в праве имеет теневую сторону. Использование термина, выработанного применительно к внешней форме права, для характеристики явлений, имеющих юридически-содержательный характер, хотя и позволяет четко отграничить основные и комплексные образования, но приводит к смешению разнопорядковых явлений. Такое смешение отчетливо просматривается в анализе системы законодательства, проведенном С.В. Полениной в книге «Теоретические проблемы системы советского законодательства» (М., 1979). Правильно отметив сначала, что вопрос о законодательстве и его системе относится к внешней форме права (с. 5–6), автор затем видит, однако, в законодательстве нечто большее и более содержательное, чем лишь явление, относящееся к актам-документам. В книге говорится о законодательстве как об «органичной структуре» (с. 37), причем даже комплексные отрасли законодательства оцениваются как «системные образования», отличающиеся «структурной определенностью и закономерными связями между элементами» (с. 56), «связями управления», а также наличием «двойного (тройного и т. д.) управления» (с. 59–61), активных центров, т. е. такими характеристиками и определениями, которые вполне основательно используются в научных разработках, посвященных структуре самого права и к ней только относящихся.

См.: Шебанов А.Ф. Указ. статья. Автор отмечал, что в советском законодательстве можно различать вертикальную структуру (акты общесоюзных органов, акты республиканских органов, акты местных органов) и горизонтальную структуру-систему отраслей законодательства. Именно в вертикальной структуре различаются виды актов — законы, указы, ведомственные акты и т. д. (с. 33).