Михаил Заборов - История крестовых походов в документах и материалах

Гл. VII. ...После того Танкред укрепил некий монастырек за рекой [124] Речь идет об укреплении, построенном крестоносцами еще в начале апреля 1098 г., против ворот св. Георгия, на развалинах монастыря и находившемся под командованием Танкреда. ; и за это граф [125] Граф Раймунд IV Тулузский (Сен-Жилль), чьим капелланом являлся сам хронист. дал ему 100 марок серебра [126] По некоторым другим известиям, эта сумма составляла 400 марок. , и прочие предводители, кто сколько сумел; и этим сильно ущемил противника [127] То есть действия Танкреда нанесли сильный урон врагу. . Итак, стоит отметить, что чем нас было меньше числом, тем более могущественным делало нас божье милосердие.

Между тем [128] Описываемые события происходили в конце мая 1098 г. , начали приходить частенько вестники, сообщавшие, что врагам идет подмога. Эта весть доходила к нам не только от армян и греков, но передавалась также и теми, кто жили в городе [129] То есть сирийцами. . Так как турки утвердились в Антиохии за четырнадцать лет до этого [130] Антиохия была завоевана сельджуками у Византии в 1084 г. , то, под предлогом нужды в прислуге, отуречивали молодых армян и греков, давая им жен [турчанок]. Они же, едва только могли добыть себе волю бегством, переходили к нам с оружием и конями.

Поскольку молва та распространялась [все шире], многие трусливые из наших, [а равно] и армянские купцы стали убегать. В то же время доблестные рыцари, рассеянные по [окрестным] крепостям, стали собираться [воедино], принялись закупать, изготовлять и прилаживать оружие. Таким-то образом, когда чахлое малодушие вытекало из нашего войска, а одушевление, всегда готовое подвергнуться опасности вместе с собратьями и за собратьев [по вере], прибывало, некто из отуреченных, живший в городе, через Боэмунда сообщил нашим, что выдаст нам город.

Гл. IX. Тогда, посовещавшись в совете, князья отправили Боэмунда, герцога Лотарингского [131] Имеется в виду Готфрид Бульонский. и графа Фландрского [132] Роберт Фландрский. удостовериться в этом деле. Когда в полночь [133] Со 2 на 3 июня 1098 г. они подошли к башне, посредник-вестник, посланный тем, кто хотел выдать город, крикнул: «Обождите, пока пройдет светильник». Ибо трое или четверо воинов всю ночь шагали со светильниками [в руках] по городским стенам, дабы оживлять и поддерживать бдительность стражи.

После того наши, приблизившись к стене и приставив лестницу, начали взбираться [наверх]. Первым неустрашимо ринулся [вперед] франк по имени Фульхерий, брат Буделля Шартрского; ему последовал граф Фландрский, который позвал Боэмунда и герцога, чтобы [и они] поднимались; поелику все действовали второпях, так что один спешил перегнать другого, лестница обломилась. И вот те, которые уже взобрались, спустились в город и отыскали дверцу [в стене]. И наши вступили через нее в город и не брали в полон никого из тех, кого встречали [на пути]. Когда зардела заря, они подняли громкий крик. От этого крика пробудился и пришел в ужас весь город, дети и женщины принялись плакать.

И те, кто находились в укреплении графа [134] Укрепление у моста через Оронт, воздвигнутое Раймундом Сен-Жиллем. , разбуженные шумом, как самые близкие к городу, стали говорить друг другу: «Это идет подмога к неприятелям». Другие, напротив: «Однако, сдается, это не крики радующихся». Между тем, совсем рассвело и на южной башне взвились наши знамена. Пришедшие в смятение горожане, увидев нас над собою, на горе, пустились бежать, иные через ворота, а некоторые [прямо] бросались в ров; никто [из них] не оказывал противодействия, ибо господь поверг их в смятение.

Мы же затем много времени наслаждались приятным зрелищем, (видя, как) те, кто столь долго оборонял против нас Антиохию, никак не могли бежать из города; ибо если кто из них отваживался спастись бегством, [все равно] не могли избежать гибели. Между прочим, случилось там нечто, для нас весьма приятное и доставившее нам истинное удовольствие. Несколько турок пытались бежать через пропасть, отделявшую эту гору от находившейся с северной [стороны]. Они повстречались с нашими, принуждены были отступить: их опрокинули со стремительностью; они припустились бежать столь поспешно, что все попадали в пропасть. Нам же была радость оттого, что они туда сваливались; скорбели мы только из-за того, что более трехсот коней сломали там себе шею.

Сколько же [всего] было взято добычи в Антиохии, мы не в состоянии и сказать: вообразите, сколько сумеете и считайте сверх того. Не ведаем, и сколько пало тогда турок и сарацин. Жестоко рассказывать, как погибали они разными видами смерти и как различными способами умерщвлялись.

Те из врагов наших, кто обороняли крепость на горе, в центре, видя их гибель и то, что наши отказываются нападать на них, удержали за собой эту крепость [135] Здесь говорится о судьбе крепости, находившейся в стенах Антиохии и оставшейся тогда под властью сельджукского гарнизона. . Грациан [136] Так называет хронист эмира Яги-Сиана Антиохийского. же, выйдя через некую дверцу, был полонен и обезглавлен армянскими селянами, и голова его доставлена нам: я полагаю, это произошло по особому божескому предначертанию, ибо он поотрубал головы многим из этого народа, и вот теперь сам лишился головы.

Взят был город Антиохия третьего июня, а осада его начата около 11 дня ноябрьских календ [137] 21 октября 1097 г. .

Raimundi de Aguiliers. Historia Francorum qui ceperunt Iherusalem. — Recueil des historiens des croisades. Historiens Occidentaux, t. III. Paris, 1866, p. 250— 251.

Кн. VIII, гл. 20. И был некий эмир из рода турок, именем Фируз, который вошел в большую дружбу с Боэмундом. Часто Боэмунд через вестников, которыми они обменивались, внушал ему, возбуждая его [этим], чтобы он дружески впустил его в город, и обещал ему, что [тот] беспрепятственно перейдет в христианство, вселял надежды, что станет богатым, и сулил ему всяческие почести. Фируз внял этому и обещаниям и сообщил: «Я охраняю три башни и готов их передать [ему], и в час, когда пожелает, я впущу его в них» [138] Из иных источников (хроника Гвиберта Ножанского и др.) известно, что впоследствии Фируз действительно крестился и даже принял при крещении имя «Боэмунд»; он участвовал в походе крестоносцев на Иерусалим (вплоть до взятия последнего), но потом перешел на сторону мусульман и отрекся от своей новой веры. .

Итак Боэмунд, зная уже наверняка, что доступ в город обеспечен, веселясь в душе, спокойно и с радостным ликом явился перед всеми сеньорами и возвестил им приятную весть: «Мудрейшие мужи и рыцари, взгляните, в какой бедности, в какой нищете все мы находимся, и начальники, и [простые] воины, и [как] едва ведаем, откуда воспоследует для нас что-либо лучшее; так вот, коли ежели [это] вам покажется достойным и благим [делом], пусть кто-нибудь один из нас примет на себя начальство над остальными и, если сумеет овладеть городом каким-либо способом, хитростью или приступом, сам либо с чужой помощью, давайте согласимся уступить ему город». Но они наотрез воспротивились и отклонили [это предложение] и заявили: «Да не достанется никому этот город, а будем владеть им все на равных долях; поскольку мы в равной мере вложили [в дело] свои ратные усилия, постольку должны получить и одинаковые почести». Услышав эти слова, Боэмунд удалился, посмеявшись втихомолку. Вскоре после того дошли до нас известия о войске врагов наших — турок, публиканов [139] Публиканами хронист называет павликиан. В VIII—IX вв. это были участники широкого антифеодального еретического движения в восточных областях Византии; после разгрома в 872 г. павликианского государства в Малой Азии и его столицы Тефрики уцелевшие остатки павликиан, раздробившись на множество сект, преследуемые властями, нередко искали спасения на территории мусульманских владений. Как противников крестоносцев, павликиан упоминает в одном из своих писем на родину граф Стефан Блуасский (см. о нем на стр. 74). , азимитов [140] Термин неясен. В литературе высказывалось предположение, будто хронист, подчас употребляющий греческие слова, дабы выставить на вид свою «образованность», и здесь применяет термин греческого происхождения. В Византии «азимитами» именовали христиан неправославных толков, которые употребляли для причащения хлебцы, приготовленные из пресного (без дрожжей) теста, а не из квашеного, как это принято у православных (т. е. азимитами считались, например, католики, марониты, армяне). Один из комментаторов полагает как раз, что хронист имеет тут в виду последних. и многих иных народов [141] Речь идет об огромном и пестром по национальному составу войске мосульского эмира Кербоги, которое султан выслал на помощь осажденной крестоносцами Антиохии. В мае 1098 г. эта армия уже приближалась к своей цели. Лишь за несколько дней до ее прибытия крестоносцам стало известно об этой новой для них опасности. ; и тогда тотчас все предводители собрались, и держали совет [142] Приблизительно 29 мая 1098 г. , и говорили: «Если Боэмунд сумеет захватить город, сам или с чьей-либо подмогой, мы все по доброму согласию и с открытым сердцем подарим ему [город], на том, однако, условии, что когда на выручку нам подоспеет император [143] Алексей I Комнин. и пожелает исполнить договор, как [то] обещал и [в чем] поклялся, мы передадим ему его права даже в том случае, если Боэмунд уже будет иметь город в своей власти».