Джон Брокман - Эта идея должна умереть. Научные теории, которые блокируют прогресс

Утверждая, что предвзятость не всегда вредна , я вовсе не собираюсь заявлять, что она всегда полезна . Объективность – это идеал, когда мы выносим моральные суждения, например, оцениваем действия других людей. Чем больше информации и времени будет у нас в распоряжении, тем больше мы сможем приблизиться к идеалу. Но подобная объективность – слишком большая роскошь в условиях дефицита информации и времени. Так что при решении индуктивных задач предвзятость – это самый рациональный подход.

Профессор психологии, Университет штата Пенсильвания, директор Лаборатории экспериментальной эволюционной психологии Пенна (PLEEP). Автор книги Why Everyone (Else) Is a Hypocrite («Почему все (остальные) – лицемеры»).

В XVII веке Рене Декарт предположил, что принцип работы нервной системы отчасти подобен статуям в королевских садах Сен-Жермен, приводимым в движение водой проходящих через них труб. Иллюстрацией этой концепции служит хорошо известная гравюра, которая часто используется во вводных учебниках по психологии: мальчик протягивает ногу в огонь, а трубка, ведущая через все его тело от ноги к мозгу, демонстрирует идею Декарта о гидравлических рефлексах.

Спустя три столетия, в середине 1900-х годов, остатки гидравлической концепции поведения, которая в настоящее время окончательно забыта, все еще проявлялись в литературе. В научной литературе, например, эта идея присутствовала в работах Фрейда (катарсис как способ освобождения от всего этого давления ). В повседневном языке связанные с жидкостью метафоры как ранее, так и сейчас используются для выражения психических состояний – кипятиться, выпустить пар (когда я наконец закончу это эссе, то буду чувствовать себя как выжатый лимон ).

Без сомнения, вопрос об устройстве нашего ума остается открытым для дебатов. Я уверен, что даже в ответах на вопрос Edge.org этого года будет живо обсуждаться вопрос о том, насколько идея о мозге как о «вычислительной машине» полезна для развития психологического знания. Тем не менее если последняя теория еще требует дальнейшей разработки, то гидравлическая модель Декарта уже мертва и похоронена.

Впрочем… мертва-то она мертва, но вот похоронена ли?

Гидравлика, как оказалось, действительно дает правильное объяснение довольно важной биологической функции (мужской) – но только не той, о которой думал Декарт. Метафоры, указывающие на представление ума в виде конструкции из наполненных жидкостью труб с соединениями, клапанами и резервуарами, указывают на возможность того, что Декарт обратился к этой аналогии не только потому, что гидравлика была передовой технологией того времени, но и потому, что в ней есть что-то интуитивно убедительное.

И действительно, идея Декарта нашла воплощение как минимум в одном научном сочинении (хотя я думаю, что далеко не в одном). Где-то около десяти лет назад некоторые ученые начали вдруг продвигать идею «резервуара» силы воли. Согласно этой идее, человек с пустым резервуаром воли не может контролировать себя – то есть не может устоять перед сладостями, отвлекается и т. д., – и по мере высыхания этого резервуара нам становится все труднее и труднее проявлять самообладание.

Учитывая категорическую ошибочность декартовой идеи о принципах работы ума, становится ясно, что такого рода подход просто не может быть верным. Результаты проведенных экспериментов опровергли предсказания данной теории, но даже это не является аргументом в пользу того, почему от этой идеи следует отказаться. Или, по крайней мере, не главным аргументом. Эту идею нужно отбросить по той же причине, что и декартову гидравлическую модель, – несмотря на то, что, возможно, наш разум и не работает как компьютер (и, безусловно, отличается от любого компьютера по множеству показателей), нам известно, что у вычислительной науки гораздо больше шансов объяснить человеческое поведение, чем у гидравлики.

С теорией Макса Планка о сути развития научного знания многие не согласятся. Но я бы сказал, что из-за определенных ограничений современная психология оправдает опасения Планка с большей вероятностью, чем другие науки.

Во-первых, психологические теории часто развиваются под влиянием интуиции, по сути дела, находясь у нее в плену. Мне нравится, как это объяснил Дэниел Деннетт в книге Consciousness Explained («Разъяснение сознания», 1991), обсуждая (тоже в корне неверную) идею картезианского театра – предположения дуалистов о том, что в мозге существует некий особый центр, эпицентр идентичности, Единственное и Подлинное «Я», волшебник за кулисами. Деннетт назвал эту концепцию «самой живучей из вредных идей, искажающих наши попытки понять сознание». Наша интуиция подсказывает нам, что это самое «Я» где-то там присутствует, и это ощущение вновь и вновь заставляет нас воскрешать к жизни идею «специального центра».

Во-вторых, психологи чрезмерно вежливы по отношению к идеям своих коллег (из своего опыта могу сказать, что экономисты такой вежливостью не отличаются). В 2013 году один известный психологический журнал опубликовал статью, в которой рассказывалось о попытках подтвердить результаты некоего ранее опубликованного исследования. Заголовок статьи был устроен таким образом: сначала название спорного явления, затем двоеточие и после него вопрос: «Реальный или неуловимый феномен?». Выбор слова «неуловимый» (вместо «несуществующий») намекает, что назвать выводы чьей-то работы ошибочными – это грубость, их всего лишь трудно повторить. Поэтому мы не будем говорить вслух, что предыдущее исследование, без сомнения, подтвердило, что спорный феномен в реальности не существует.

Конечно, интуитивное восприятие мешает появлению новых теорий и в других дисциплинах. Без сомнения, наглядность движения по небосводу Солнца, ежедневно огибающего Землю, долго препятствовала разработке гелиоцентрической модели. Всем известно, что разум – это не гидравлический экскаватор, но интуитивно кажется, что в сознании тоже используется резервуар с какой-то жидкостью, точно так же, как мы ощущаем движение Солнца вокруг нас, а собственного движения не ощущаем. Тем не менее пришло время отправить картезианскую гидравлическую модель на покой вслед за картезианским дуализмом.

Почетный профессор робототехники стипендии Panasonic, Массачусетский технологический институт; основатель, председатель и технический директор Rethink Robotics. Автор книги Flesh and Machines («Плоть и машины»).

На протяжении всей своей истории мы использовали технические метафоры для описания работы тела и мозга человека. Гидротехника древних греков привела к теории о четырех жидкостях- гуморах в человеческом теле, которые должны находиться в равновесии. К XVIII веку часовые механизмы и законы течения жидкостей использовались в качестве метафор при описании мозговой деятельности. В первой половине XX столетия мозг часто сравнивали с телефонным коммутатором: формулы, разработанные для распространения сигнала в телеграфных и телефонных проводах, использовались для моделирования потенциального действия аксонов. К 1960-м годам кибернетики использовали модели отрицательной обратной связи, в свое время разработанные для парового двигателя, а затем значительно усовершенствованные во время Второй мировой, когда они применялись для управления артиллерийским огнем. Но их пара, если можно так выразиться, надолго не хватило – вскоре эти модели были вытеснены представлениями о мозге как о цифровом компьютере. Мозг стали сравнивать с компьютерным «железом», а разум – с программным обеспечением, что не помогло нам лучше понять ни первое, ни второе. На протяжении оставшихся десятилетий XX века мозг превратился в мощнейший массово-параллельный суперкомпьютер, и сейчас то и дело попадаются аналогии между мозгом и интернетом, причем отдельные сайты по своим функциям схожи с нейронами, а гиперссылки, устанавливающие между ними связи, – с синапсами.