Николас Тинберген - Мир серебристой чайки

В первые часы после появления птенцов родители греют их непрерывно, пока их пуховое оперение не станет сухим и пушистым. Если в эти критические часы вспугнуть родителей, опахала пуховых перьев у брошенных птенцов не расправятся, а, наоборот, слипнутся. Я не знаю точно, почему это происходит, но одно несомненно: если такие птенцы останутся на открытом воздухе слишком долго, они погибнут.

Когда птенцам исполнится несколько часов, они начинают копошиться под животом родителя, и тот ежеминутно меняет позу. Иногда взрослая птица встает и смотрит вниз на гнездо. И тут нам удается увидеть, как нтенцы впервые начинают выпрашивать корм. Они не тратят времени на созерцание или изучение родителя, чью голову видят впервые, а сразу же принимаются клевать его в кончик клюва. Их крохотные клювики движутся быстро и довольно точно попадают в цель. При этом птенцы обычно оттопыривают крылышки и еле слышно попискивают. Взрослая птица не может устоять перед этим, и, если только птенцы не перестанут клевать ее клюв, она их накормит. Сначала родитель вытягивает шею, и вскоре у ее основания появляется вздутие. Оно ползет вверх, удивительным образом уродуя шею, которая при этом гротескно извивается. Внезапно птица наклоняет голову и срыгивает огромный комок полупереваренной пищи. Затем она отщипывает маленький кусочек и предлагает его птенцам, которые удваивают свои усилия и вскоре проглатывают корм, после чего родитель предлагает им новый лакомый кусочек. Иногда птенцы клюют корм на земле, но чаще всего они клюют родительский клюв и хотя порой промахиваются, однако с двух-трех попыток попадают в цель.

Получив один-два раза корм, птенцы перестают на него реагировать и с невероятной быстротой погружаются в тихий сон. Родитель может еще раза два крикнуть, терпеливо держа корм в клюве, но не получив ответа, проглатывает его. После этого он чнетпт клюв — лапой или погружая его в песок, п на этом кормление заканчивается. Первые реакции птенцов на родителей можно наблюдать бесконечно — это никогда не надоедает. Их удивительное знание, что и как надо делать, основанное не на опыте, но абсолютно врожденное, каждый раз заставляет дивиться многогранности таких врожденных реакций. На первый взгляд все это может показаться простым и заурядным, но чем дольше наблюдаешь, тем больше изумляешься.

Птенцов кормят и самец и самка. Не могу подтвердить сообщения Гете, что самец кормит птенцов чаще самки. Если разница и существует, она очень невелика, и, уж во всяком случае, неверно, что самка кормит птенцов лишь "время от времепи".

Корм, предлагаемый птенцам, отличается от того, которым питались взрослые птицы до появления птенцов. Если самцы часто кормят самок двустворчатыми моллюсками, вроде сердцевидок и беззубок (насколько нам известно, оба пола едят их круглый год), то птенцы обычно получают рыбу, иногда крабов, а в вассенарской колонии еще и червей. О том же сообщает и Гете, хотя на Меммерт-Занде главный корм птенцов, по-видимому, составляют крабы. В Вассенаре и на Терсхеллинге крабы попадают в рацион птенцов лишь изредка — насколько я могу судить, птенцы предпочитают им другой корм, и взрослые птицы ловят их только в ветреную погоду, когда выхватить рыбу из воды нелегко.

Выпрашивание корма не единственный элемент врожденного поведения, которое демонстрируют только что появившиеся птенцы. Я уже упоминал о чистке оперения. Хотя движения эти еще очень неуклюжи, в них довольно легко узнать движения взрослых птиц. Фотографии 5 и 6 ясно показывают это сходство. Кроме того, с самого начала птенцы умеют потягиваться (фото 8 и 9) и зевать. Вначале во время таких упражнений птенцы с трудом удерживают равновесие, и очень забавно смотреть, как они кувырком летят на землю, пытаясь почесать голову или одновременно оттопырить крылышко и приподнять ногу. Впрочем, они тут же поднимаются и начинают все сначала.

У птенцов есть свои особые крики. Выпрашивание корма сопровождается легким попискиванием. Птенцы пищат так уже в яйце. Этот писк постепенно развивается в выпрашивающий крик взрослой птицы — с его помощью самки выпрашивают корм у самцов, и тот же крик испускают самцы и самки перед спариванием. Птенец, попавший в беду, издает более длинную вибрирующую ноту. Мне кажется, хотя я и не могу утверждать категорически, что этот звук идентичен крику "хахаха" у взрослых. Трубного крика у птенцов нет.

Реакция птенцов на крик тревоги, испускаемый взрослыми, также носит врожденный характер. Даже в яйце птенец перестает пищать, услышав крик "хахаха". Мы не раз убеждались, что реакция на сигнал тревоги — это слуховая реакция, так как птенцы, которых мы держали в своем укрытии, откуда они не могли видеть взрослых птиц, неизменно затаивались, когда чайки снаружи испускали крик тревоги. Они припадали к земле, даже когда этот крик имитировали мы, причем весьма приблизительно.

Реакция затаивания имеет довольно интересное развитие. В возрасте нескольких часов птенцы прижимаются к стенкам гнезда. Однако не проходит еще и суток после вылупления, а они по сигналу тревоги уже покидают гнездо и прижимаются к земле на некотором расстоянии от него. В течение последующих дней это расстояние быстро увеличивается, причем каждый птенец облюбовывает свое собственное убежище. И когда теперь раздается крик тревоги, он стремглав бежит туда.

Воздействие крика тревоги на птенцов, как и на взрослых птиц, очень ограниченно. Он оповещает их об опасности, но не о том, откуда она грозит. Впервые я понял это, когда снимал из своего укрытия чайку с тремя полувзрослыми птенцами. Я был недостаточно осторожен, и старая чайка заметила какое-то мое движение. Она тут же подала сигнал тревоги и побежала от укрытия, прижимая перья и вытягивая шею. Птенцы отреагировали на ее крик немедленно: вытянули шеи и подозрительно посмотрели по сторонам. Когда старая чайка повторила крик тревоги и взлетела; птенцы побежали в свое убежище. Убежищем этим оказалось мое укрытие, и секунду спустя трое перепуганных птенцов прижимались к земле в палатке у самых ног того хищника, который заставил их мать подать сигнал тревоги. Взрослые птицы реагируют примерно так же. К земле они, конечно, не прижимаются, но нередко, услышав крик тревоги, бегут к высокому наблюдательному пункту. Несколько раз случалось, что чайка, насиживавшая метрах в 10-20 от моего укрытия, замечала мои движения, когда я начинал фотографировать. Услышав крик тревоги, какая-нибудь другая чайка нередко взлетала на мою палатку и, вытягивая шею, высматривала с ее крыши приближающегося хищника.