Евгений Головко - Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания

Вслед за первопроходцами постепенно стало появляться и постоянное русское население. На рукописной карте Дмитрия Лаптева (1739), составленной по результатам экспедиции, в дельте Индигирки обозначено только одно село – Русское Устье, где было «пять зимовий русских и разных родов новокрещеные и якуты» (цит. по: Биркенгоф 1972: 93). А.Л. Биркенгоф отмечает, что в «Атласе российском» (1745) селений в устье Индигирки не обозначено вовсе, но зато значатся села Шанское (на карте Манское) и Ожогино.

Предание о том, что предки русскоустьинцев прибыли в низовья Индигирки морем и поселились здесь чуть ли не во времена Ивана Грозного (впервые зафиксировано В.М. Зензиновым [914в: 11—12]), вероятно, возникло как попытка индигирского старожильческого населения утвердить свое право на охоту и рыболовство в этих местах и явилось реакцией на жалобу индигирских якутов в 1831 году по поводу охотничьих и рыболовецких угодий (там же, 18). Исследователи (Биркенгоф 1972: 81—98; Гурвич 1966: 193—194) неоднократно указывали на легендарный характер этой версии, не имеющей никакого отношения к реальным историческим событиям. Однако в более поздних работах, написанных не столько в рамках академического, сколько местнопатриотического дискурса (см., например: Чикачев 1990 [12] Показательно, что древнее происхождение русскоустьинцев пропагандируется в работах автора, который и сам является выходцем из Русского Устья. ), это утверждение стало повторяться вновь и вновь. Интересно, что другое предание, в котором утверждается, что предками русскоустьинцев были выходцы с Анадыря (Биркенгоф 1972: 91), в такого рода работах вообще не упоминается, вероятно, из-за своей «невыгодности»: если бы это было так, то из этого следовала бы вторичность происхождения, неисконность и недостаточная древность индигирщиков. Похожие рассказы существуют и среди колымчан (они рисуют себя прямыми потомками Ивана Кольца, спутника Ермака), и среди усть-янских крестьян (Гурвич 1966: 193). Появление их не случайно; в следующей главе мы вернемся к этой интересной теме.

В том же ряду стоит и использование ссылок на якобы достоверные исторические факты. Так, например, дата основания Русского Устья представляется как 1638 год. В уже упомянутых работах Биркенгофа и Гурвича отмечено, что, хотя Иван Ребров действительно пришел на Индигирку с моря в 1638 году, никаких свидетельств того, что именно он основал поселение на месте современного Русского Устья, не существует. Смутные упоминания о том, что он поставил два «острожка», во-первых, не привязаны ни к какому конкретному месту, а во-вторых, неизвестно, были ли оставлены в этих острожках люди. Главное же обстоятельство заключается в том, что никто из путешествующих в тех местах в последующие годы (Иван Постник, Иван Ерастов, Вандрей Горелый и др. – см. выше) не встретил в этих местах никаких русских поселений. Основательным кажется мнение Б.П. Полевого (1990), считающего, что «селение Русское Устье возникло лишь в самом конце XVII века, когда, спасаясь от оспы, сюда отселилась группа русских со среднего течения Индигирки».

Несмотря на некоторую противоречивость в фиксации населенных пунктов дельты Индигирки на различных картах и в различных документах (см. подробнее: Биркенгоф 1972; Гурвич 1966), несомненным кажется тот факт, что заселение шло с верховьев реки к ее низовьям. По мнению И.С. Гурвича (1963: 91), численность русских в низовьях Индигирки к концу XVII века может быть определена в несколько семей. [13] Здесь же стоит упомянуть о русском населении в низовьях рек Лена и Оленек: там проживало около десятка русских семей. Сразу же скажем, что уже к XIX веку усть-оленекские, приленские и усть-янские русские полностью объякутились. Их жизнь и быт перестали чем-либо отличаться от жизни якутов. Важно и то, что они полностью перешли на якутский язык. По многочисленным сообщениям (см. подробно: Гурвич 1966: 196—197), единственным, что в некоторых случаях отличало их от якутов, была характерная внешность – русые волосы и голубые глаза.

Все население Севера Якутии, как и население всей России, делилось по сословному принципу. Русские, жившие в низовьях Лены, Оленека, Яны, были записаны крестьянами. В середине XVII века Зашиверский острог был преобразован в город, и все индигирские промышленники были приписаны к зашиверскому мещанству. В 1805 году Зашиверск был упразднен, вся администрация была переведена в Верхоянск, а индигирские промышленники из зашиверских мещан превратились в мещан верхоянских. Общее количество русских жителей Индигирки в XVII—XX веках было подвержено незначительным колебаниям, но никогда не превышало 500 человек. По подсчетам А.Г. Чикачева (1990: 25), опирающегося на различные архивные и опубликованные материалы, динамика численности русского населения на Индигирке выглядит следующим образом:

Таблица 1.1.

Численность русского населения на Индигирке.

В целом, как уже отмечалось, в XVII—XIX веках имело место движение старожильческого населения по Индигирке с юга на север. Это было связано с несколькими факторами: бегством от оспы, особенно свирепствовавшей в XIX веке; истощением охотничьих угодий (со временем была почти полностью уничтожена популяция соболя), закрытием Зашиверска. В XIX – начале XX века на Индигирке помимо Зашиверска было 29 селений, в каждом из которых было от двух до семи дворов. Три селения – Ожогино, Полоусное и Шанское – находились в лесной зоне. В этих трех верхних селениях жившие там мещане назывались ожогинцами [14] Помимо этих трех основных сел ожогинцы жили также в совсем небольших селениях, часто состоящих из одного дома и занимаемых одной семьей (см.: Биркенгоф 1972: 25–230). Со временем, особенно в XX веке, многие из них были брошены или стали использоваться как «участки», т. е. сезонно для рыболовства и охоты. . Они принадлежали к одному с русскоустьинцами мещанскому обществу, но к другому церковному приходу – Полоуснинскому. Верховские (как их называли) долгое время сохраняли черты русской культуры и русский язык. Однако, в отличие от русскоустьинцев, среди ожогинцев, особенно в районах, граничащих с местами расселения якутов на юге и в районе Аллаихи, было сильным якутское влияние. Практически все верховские в той или иной степени владели якутским языком наряду с русским; большинство, в первую очередь все без исключения мужчины, говорили по-якутски абсолютно свободно. Нередко якутским пользовались и в беседах между собой, русская речь ожогинцев изобиловала якутизмами (Биркенгоф 1972: 48—49). Обе группы – и ожогинская и русскоустьинская, – несмотря на относительную географическую близость, всегда были достаточно обособлены друг от друга. Русскоустьинская группа занимала помимо Русского Устья следующие селения: Косухино, Лобазно, Стариково, Кузьмичево, Осколково, Марково, Косово, Федоровское, Станчик и др. [15] Как и в районе Ожогино, абсолютное большинство этих мелких поселений оказались покинутыми в XX веке, в настоящее время некоторые из них используются в летнее время как охотничье-промысловые участки. Фактически, как и в случае с Походском и Марковом, под Русским Устьем следует понимать не одно конкретное селение, а всю совокупность маленьких поселков, разбросанных в дельте.