Юлия Иванова - Все о Франции

После замужества Элеонора, естественно, перебралась к мужу в Париж. В отличие от сложившихся стереотипов, столица Франции не всегда была городом утонченных нравов, особенно в XII веке. По сравнению с провансальским языком лангдойль был грубым и несовершенным. Утонченной Элеоноре Париж, да и сама Франция показались довольно примитивными, почти варварскими. Элеонора не захотела безропотно подчиниться господствующим нравам, наоборот, предприняла целый ряд мер, направленных на коренное изменение парижского образа жизни.

В результате присутствия королевы, дочери Аквитании, во Францию стали проникать «южные» нравы, обычаи, традиции, в том числе мода и придворные игры. При королевском дворе Франции женщины впервые начали носить декольте, смело обнажая плечи и верхнюю часть груди; корсажи, плотно облегающие все великолепные и стройные части женского тела, выгодно подчеркивали их. С большим вкусом придворные дамы стали подбирать на платья ткани широкой и разнообразной гаммы цветов. Влияние Элеоноры не оставило в стороне и мужчин – они начали чаще бриться!

Элеонора вводит в обиход новые, свободные, подчас фривольные, игры при дворе. Например, «Священник на исповеди», где игроки изображали несерьезное покаяние, завершавшееся веселым искуплением грехов; или «Король, который не лжет», где присутствовало много недвусмысленных намеков на отношения между мужчиной и женщиной. При Элеоноре возникают так называемые «суды любви», на которых придворные дамы, не нарушая существующие законы, решали государственные и частные дела с точки зрения женщины. Эти «суды любви» явились прообразом литературно-художественных салонов, столь популярных в XIX веке. Другими словами, Элеонора выступала как лидер условного движения эмансипации женщин, уставших от грубых мужчин и пытавшихся, например на собраниях «судов любви», ощутить себя социально значащими персонами. Родись Элеонора не в мрачном Средневековье, а где-нибудь в конце XIX века, возможно, женщины всего мира добились бы всеобщего избирательного права гораздо раньше.

Нововведения молодой королевы не могли не влиять на умы и мысли французов, они накладывали определенный отпечаток на жизненный уклад верхушки общества королевства Франции. Недаром современники говорили, что за пятнадцать лет пребывания Элеоноры на престоле Франции французское общество приобрело новые черты – чувственность, галантность, т. е. то, чем Франция прославится спустя века.

Не случайно, именно во времена Элеоноры под сильным духовным влиянием юга во французской литературе зародился жанр тонкой, другими словами – куртуазной, или возвышенной, любви. Провансальская литература – учтивая и утонченная – пришла на смену безвкусной и бесцветной.

При Элеоноре возникает поклонение женщине, идеализация любовного чувства. Конечно, подобное – всего лишь исключение на фоне жестокости феодального быта и общей грубости.

С другой стороны, проникновение возвышенного происходило только в узком кругу королевского двора. Однако не стоит забывать, что великое произрастает из малого. И неизвестно, стал бы когда-нибудь Париж символом любви, если бы не смелые, ломающие стереотипы новшества, введенные молодой французской королевой.

Разумеется, нововведения Элеоноры далеко не всем пришлись по душе. Наиболее консервативной, конечно же, была церковь, отрицательно относившаяся к вольному трактованию жизненного уклада человека. Но Элеонора находила язык со священниками, умело играя на корыстолюбии.

Влияние Элеоноры на жизнь двора не ограничивалось вопросами культуры. Она нередко оказывала давление на своего супруга, который был человеком слабым и легко поддающимся чужому влиянию.

Нельзя сказать, что король пребывал в восторге от подобного положения вещей. Он часто жаловался на Элеонору своему ближайшему советнику аббату Сугерию, знаменитому строителю Сен-Дени, который был правой рукой еще его отца, Людовика VI. Аббат соглашался с королем, но, имея больший кругозор и государственное мышление, понимал, что такое огромное герцогство, как Аквитания, стоит трудностей общения с властолюбивой королевой.

Тем не менее, королева способствовала отстранению Сугерия от дел, отправила в ссылку королеву-мать, заставила мужа предпринять военную экспедицию (оказавшуюся безуспешной) против графства Тулузского, чьи земли давно являлись лакомым куском для Аквитании.

Вскоре началась новая война – с графом Шампанским Тибо, вступившимся за племянника Рауля, чье предложение о браке отвергла сестра Элеоноры Петронелла. Во время военных действий Людовик VII захватил и сжег город Витриле-Франксуа, что привело к моральным мучениям короля до конца его жизни и вызвало разрыв с папой Иннокентием II. Несмотря на все дальнейшие попытки, Людовик VII не смог заключить мир с Тибо из-за явной неприязни, которую питала Элеонора к графу Шампанскому.

Мир восстановил глава ордена цистерцианцев [3] Цистерцианцы – члены католического монашеского ордена, основанного в 1098 году. С XII века, после реорганизации ордена Бернаром Клервосским, стали называться и бернардинцами. В XII – XIII веках орден цистерцианцев имел в Европе около 700 монастырей, как мужских, так и женских. Бернар Клервосский, организатор будущего Второго Крестового похода. Он договорился с королевой, что она отныне не будет препятствовать налаживанию «добрососедских» отношений короля с графом, а взамен обещал усердно молиться за рождение наследника. Проблема наследия являлась весьма важным фактором в Средневековье, обусловливающим чуть ли не весь образ жизни владетеля любого домена, тем более королевского. Поэтому отсутствие ребенка у Людовика VII весьма пагубно сказывалось на венценосной чете.

Через четыре года после венчания, в 1145 году, королева родила девочку, которую нарекли Марией. 23-летняя мать была безмерно счастлива и посвящала дочери много времени. Любовь к Марии оказалась настолько сильной, что королева оставила политические интриги, в результате чего из опалы возвратился Сугерий и некоторые другие советники, отстраненные в свое время Элеонорой.

Недолго пришлось королеве наслаждаться женским счастьем. В 1146 году Бернар Клервосский бросил клич в Западной Европе об организации Второго Крестового похода. Людовика VII не пришлось уговаривать – взамен за участие в походе Папа обещал простить королю резню в Витри, из-за которой он по-прежнему испытывал угрызения совести и видел кошмары по ночам. Более удивительным явилось желание самой королевы разделить все тяготы экспедиции вместе с супругом.

До сих пор историки не находят точных причин, подтолкнувших Элеонору на подобное решение. Они делают предположение, что королева могла испытывать страстное желание собственными глазами увидеть Восток, который неустанно воспевали трубадуры. Таким образом, ею двигало элементарное любопытство и стремление к неизведанному.