Вадим Дементьев - Наследники Ексекюляха. Интеллигенция Якутии

Наши писатели очень похожи на своих коллег из Якутии. Исторический рассказчик Александр Грязев – вылитый Николай Калитин. Усатый Анатолий Ехалов – двойник Егора Неймохова. А щуплый Александр Цыганов собрат Николая Винокурова – Урсуна.

С вологодским писателем Робертом Балакшиным мы ездили по Якутии по приглашению компании АЛРОСА. И всюду он забирал с банкетных столов пустые бутылки, чтобы смыть с них этикетки (он их коллекционирует, такое у него хобби). В Якутске, где бутылок особенно было много, Роберт Александрович заполнил отмокающей посудой всю ванную в роскошном номере гостиницы. Горничная, увидев такую картину, чуть не упала в обморок, подумав, что у постояльца не осталось денег, и он решил сдать в приемный пункт пустые бутылки.

В другой раз прощаюсь перед отлетом в Москву с хорошим поэтом Иваном Егоровичем Федосеевым (светлая ему память!), по прозвищу „якутские глаза“, так как он имел на лице только узкие щелки. Прощаюсь на ступеньках аэропорта. „Вадим, дорогой, что тебе подарить от якутского поэта Федосеева?“ – вопрашивает Иван Егорович. – Дарю тебе мою шапку, а ты мне на память оставь свою». Так я и улетел в заячем треухе Федосеева, а веселый Иван Егорович остался в моей соболиной ушанке.

Сколько было таких эпизодов, забавных историй, роднящих нас крепче всех призывов и клятв!

Я знал почти всех писателей якутов. С ними постоянно был на связи, печатал их статьи, издавал книги, писал о них сам. Многие из них были прекрасными людьми, о них надо бы сказать подробнее, но это невозможно. Почему я пишу в прошедшем времени? Потому что этот литературный лесок поредел. Нет поэта Алексея Михайлова, у которого я гостил в Якутске, и вдова которого Марта хранит светлую память о своем рано сгоревшем муже поэте. Скончался Леонид Попов, замечательный стихотворец, книги которого я рецензировал в «Литературной газете». Ушел из жизни мой товарищ Иван Федосеев. Нет на этом свете Валентины Гаврильевой. Многих нет.

Но я надеюсь, что мои друзья, в первую очередь, Николай Лугинов побывают и на моей родине. Почему именно он? Потому что он первый, кто меня свозил в Намский улус на рыбалку. Я знаю, что он прекрасный охотник. Давай, Николай, сравнивать, где лучше!..

В советское время Вологодскую область называли шестнадцатой республикой. За независимость и патриотизм. Мы тоже в чем-то националисты, как и якуты. И наше культурное наследие долгое время было под запретом (поэты Николай Клюев, Игорь Северянин, экономист Питирим Сорокин). И хотя получить суверенитет нам, как якутам, не удалось, но «всё впереди», как назвал свой роман Василий Иванович Белов.

Мы северяне, вологодские и якутские, душевно родственны. Это поняли, подружившись, даже Дед Мороз из Великого Устюга и якутский Чысхаан (Властелин Холода). В случае чего – пусть якуты присоединяются к нам, или же, наоборот, мы лучше присоединимся к якутам. Наши субъекты Федерации по численности населения примерно равны, а по территории очень сильно разнятся. Места в Якутии еще достаточно.

Надеюсь, что Вологодский улус Республике Саха (Якутия) не помешает.

В одной из поездок по Якутии мы гостили в доме якутского охотника.

Сидя в гостиной, я обратил внимание на мастерски сделанное чучело головы сохатого, которое висело над дверью в прихожую. Прямо как живое!.. Разговорились об охоте и нет-нет да и возвращались к этому чучелу. Хозяин стал меня горячо убеждать, что можно и самому его сделать: выскоблить осторожно, чтобы не повредить мездру, жир, просушить шкуру, вставить вместо глаз обыкновенные электрические лампочки, покрыть лаком рога… Поведал и о ещё каких-то секретах, о которых я сейчас не помню.

Так бы мы и расстались, поговорив, если бы вдруг при нашем отъезде гостеприимный охотник не вытащил мне в подарок из сарая замороженную голову сохатого и, не слушая моих возражений, стал заталкивать её в багажник «Волги». Якутские друзья, вместо того чтобы поддержать меня, стали горячо доказывать, что я её обязательно увезу в Москву, сам выделаю и сохраню таким образом память о нашей поездке, о Якутии. Понятно, что все поэты (особенно меня уговаривали Моисей Ефимов и Савва Тарасов) в душе немного искатели приключений, но в данном случае они их желали не для себя.

Как бы то ни было, мы с рогами и мордой сохатого, высоко торчащими из багажника, приехали в Якутск. Наутро я вылетел в Москву. Хорошо, что ещё стояли мартовские морозы, и беспокоиться за сохранность таёжного трофея не пришлось.

В аэропорту Якутска ничему не удивлялись: видели, наверно, ещё и не такие грузы. Больше всех радовался литературный критик Семён Попов – вот это подарок так подарок!..

Словом, голова сохатого благополучно перелетела в чреве самолёта через всю Россию и приземлилась, наконец, в московском аэропорту Домодедово.

Жду свою охотничью поклажу, а её всё нет и нет… Надо сказать, что в Домодедово багаж выдают на транспортёр не сбоку, как в других аэропортах, а снизу, из подвала. Вдруг из дыры, как из преисподней, раздались громкие крики, естественно, с соответствующими выражениями. Понимая, что они явно в мой адрес, быстро спускаюсь вниз и вижу, как двое дюжих грузчиков, закинув на ленту мою поклажу, разбегаются с криками в разные стороны, а на них с транспортёра кувыркается голова сохатого.

Пришлось нам тащить её по лестнице до такси. Также с грехом пополам затолкали подарок в салон машины. Уф, осталось везти совсем немного!.. Но у подъезда моего дома ни я, ни шофёр никак не могли вытащить экзотический груз из такси. Упёрся, как говорится, рогом и ни в какую!.. Я уж думал плюнуть на всё это, но меня взяла обида – в такую даль дотащил, а в двух шагах бросил… Оборвав обивку салона, голову каким-то чудом выволокли наружу.

На второй день в тепле, оттаяв, голова потекла. Ей радовался только мой малолетний сынишка. Жена стала ругаться, потому что голова вскоре начала и попахивать.

Здесь, в Москве, наставления охотника по выделке чучела выглядели как-то, мягко говоря, не совсем реально. Не зная что делать, к кому обратиться, позвонил своему другу, известному писателю и охотнику нивху Владимиру Санги. Владимир Михайлович спросил:

– У тебя разрешение на отстрел есть? Ветеринарная справка имеется?

Конечно, ни первого, ни второго у меня не было.

– В Москве только одна мастерская. Без документов они твою голову не возьмут, строго запрещено. А сам ты не сделаешь, не старайся.

Но легко сказать – бросить такую красивую и мощную голову, такое чудо природы. Наточив нож и топор, я вытащил её в общий коридор у лифта. Начал, как учили, осторожно подрезать кожу. Но куда там!.. То оставались крупные пласты жира, то острием ножа прорывал шкуру. Намучившись и понимая уже разумом, что не осилить, скрипя зубами от отчаяния, всё-таки через час-другой содрал шкуру со скальпа. Тяжёлая и склизкая, она лежала у моих ног. Выскоблить её было невозможно. Уже не думая ни о чём, грубо, топором отрубил её от рогов.