Ирина Бурдукова - Античность перед загадкой человека и космоса. Хрестоматия

Насколько я, годами удрученный,
Могу судить, – ты правду говоришь.

Дарованный богами, разум в людях
Прекраснее всего, что в мире есть.
Я не скажу, сказать я не посмею,
Что ты неправду говоришь, о нет!
Но, может быть, отец, есть доля правды
И у других. Мне легче знать про то,
Что думает народ, что порицает,
Меж тем как царь единым взором страх
Внушает тем, чьи праведные речи
Ему не льстят. И вот я знаю, царь,
Что втайне все невинную жалеют
И сетуют, что ожидает смерть
Позорная за подвиг дочь Эдипа
Несчастную, что не хотела труп
Погибшего в бою родного брата
В добычу птиц и кровожадных псов,
Лишенного могилы, бросить в поле.
«Не должно ли наградой золотой
Ее почтить?» – так в городе глухая
Молва идет. А для меня, отец,
И жизнь и честь твоя всего дороже,
Затем, что сын величием отца
Бывает горд, отец – величьем сына.
Не думай же, что истина тебе
Принадлежит и никому другому:
Кто всех умом мечтает превзойти,
И Мужеством, и даром слова, часто
Ничтожней всех; а истинный мудрец
Упорствовать не будет, в заблужденье:
Благой совет он примет не стыдясь.
Так дерево, поникшее ветвями,
Не падает, а гордый ствол поток
Бушующий с корнями вырывает;
Так мореход, свой парус не сложив
Под бурею, спасается на утлой
Скамье гребцов – обломке корабля.
Забудь же гнев, скажи, что отменяешь
Ты приговор. Насколько я могу,
Как юноша, судить о том, – нельзя
Желать, чтоб все рождались мудрецами;
А если ум – столь редкий дар, то пусть
Хоть умному совету люди внемлют.

В чем Гемон прав – послушайся его;
А ты прими совет отца: разумно
Вы говорили оба.

Непристойно
Мне юношей выслушивать советы
В моих летах.

Будь справедлив, отец:
Не сколько лет я жил, а сколько правды
В моих речах, подумай.

Речь твоя
Лишь об одном: что следует преступным Потворствовать.

Я не просил тебя
Преступного щадить.

Ты не считаешь
Виновной Антигону?

Нет, отец.
Все граждане и весь народ фиванский
Ее вины не признают.

Народ
Не может мне повелевать,

О царь,
Теперь не я – ты сам заговорил,
Как юноша неопытный и пылкий.

В моей земле я царствую один.

Принадлежать не может одному
Свободная земля.

Принадлежит
Земля тому, кто в ней царит по праву.

Не лучше ли в пустыне одному
Тебе царить?

Он борется отважно
За женщину!

Тебя хочу спасти
И честь твою.

Меня же обвиняя
Во всем?..

Отец, ты был неправ…

Неправ,
Когда хотел, чтоб граждане законов
Не нарушали?

Ты неправ был тем,
Что сам закон божественный нарушил.

О, слабая, презренная душа,
Раб женщины!

Зато слепого гнева
И низких чувств не буду я рабом!

За милую ты заступился!

Нет!
Я заступился за себя, отец,
За честь твою и за богов подземных.

Довольно слов пустых… Мне жалок тот,
Кем женщина владеет.

Так не хочешь
Ты слушать меня?

Я все решил:
Твоей женой не будет дочь Эдипа
Здесь, на земле…

Когда она умрет,
То и другой погибнет!

Ты грозишь?

Угроза ли ответ речам безумным?..

Остерегись, чтоб собственные речи,
Оплакав их, ты скоро не назвал
Безумными!..

Когда б отцом ты не был,
Назвал бы я тебя безумцем!

Что?
Что говоришь?.. Клянусь Олимпом вечным,
Не отомстив, я не снесу такой
Обиды!.. Воины, сюда ведите
Преступницу: она умрет сейчас же,
Здесь, на глазах его!

Нет, не увидят
Глаза мои: я ухожу, отец,
И не вернусь; и с этих пор один,
Среди рабов безумствовать ты можешь!

О царь, ушел он в гневе: берегись.
В такой душе безумный гнев опасен.

Пусть делает что хочет, пусть грозит:
Хотя б он больше мог, чем смертный может,
От казни он ничем их не спасет.

Обеих ли казнишь? Одна виновна…

Ты прав: на казнь не буду обрекать
Я той из них, что не касалась трупа.

Какую смерть ты для другой избрал?

Я уведу ее тропой пустынной
И в каменной пещере, под землей,
Похороню живую, дав ей пищи
Не более, чем нужно для того,
Чтоб города не осквернить убийством.
Из всех богов она лишь бога чтит
Подземного: так пусть к нему взывает,
Чтоб спас ее от смерти; там, в гробнице,
Поймет она, как бесполезно верить
В загробный мир и мертвых чтить.

Эрос, бог всепобеждающий,
Бог любви, ты над великими
Торжествуешь, а потом,
Убаюканный, покоишься
На ланитах девы дремлющей,
Пролетаешь чрез моря,
Входишь в хижину убогую.
Ни единый в смертном племени,
Ни единый из богов,
Смерти чуждых, не спасается,
Но страдают и безумствуют
Побежденные тобой.

Ты влечешь сердца к преступному
И к неправедному – праведных.
Вносишь в мирную семью
Ты губительную ненависть;
И единый взор, сияющий
Меж опущенных ресниц
Юной девы, полный негою,
Торжествует над законами
Вековечными богов, —
Потому что все живущее,
Афродита, вечно юная,
Побеждаешь ты, смеясь!

Ныне и мы, старики,
Царскую волю нарушили,
Слез удержать не могли.
Смотрим и плачем от жалости —
Видим: невеста не к брачному —
К смертному ложу идет.