Олег Дамениа - Абхазия на рубеже веков (опыт понятийного анализа)

Сложность ситуации состоит еще и в том, что полномасштабного урегулирования абхазо-грузинских взаимоотношений пока не найдено. И вряд ли в ближайшее время Грузия откажется от притязаний на Абхазию. Это значит, что вероятность новой военной агрессии против Абхазии сохраняется, а потому стране приходится поддерживать состояние общества, близкое к военному.

Угроза новой войны не позволяет народу Абхазии избавиться от «образа врага», чувства ненависти к нему, необходимости поддерживать военные (разрушительные) навыки с тем, чтобы направить весь свой потенциал на восстановление социокультурных устоев и приобретение новых созидательных навыков.

Важно и другое. Победа в войне создала в абхазском обществе определенную иллюзию, будто оно достигло своей конечной цели – независимости от Грузии. Цель эта вынашивалась давно, но пути и способы ее решения не были осмыслены должным образом, не было концептуального проекта национально-освободительного движения и конечного целеполагания – а для чего нужна сама независимость? Поэтому к адекватной оценке и рационализации обретенной национальной независимости абхазский народ внутренне был не готов. Добившись независимости, он немного растерялся, стал похож на того, кто добивался свободы любой ценой, но, став свободным, не знал, что делать с этой свободой дальше. В сознании народа произошло некоторое смещение фундаментальных ценностей, отождествление победы со смыслообразующими константами национального бытия.

Ложное представление о достижении конечной цели вызвало внутреннее опустошение массового сознания и лишило его разумной устремленности в мирную жизнь. Эйфория победы незаметно стала «мстить», формируя в народе превратное представление о себе как о народе, имеющем якобы какие-то исключительные заслуги. Освободившись от чужого ига, народ попал в ситуацию, в которой может оказаться под гнетом собственного величия [14].

Победа в войне поставила Абхазию в совершенно новое политико-правовое положение, открыв перед ней другие горизонты и исторические перспективы. Уже сам факт развязывания руководством Грузии войны против Абхазии вывел последнюю из-под юрисдикции грузинской государственности и создал реальные условия образования независимой абхазской государственности. Народ Абхазии не упустил своего исторического шанса. Оказав вооруженное сопротивление агрессору, ценой потерь и не исчислимых разрушений народ изгнал оккупационные силы со своей территории, восстановил деятельность легитимных органов власти. По существу, война явилась для народа Абхазии Отечественной, национально-освободительной, а для народа Грузии – оккупационной, захватнической и колониальной. Это навсегда освободило абхазский народ от необходимости считать себя подданными (гражданами) Грузии и рассматривать ее как гарант своей национальной безопасности. Война лишний раз подтвердила, что грузинское государство было и остается постоянным источником угрозы национальной безопасности Абхазии. С началом вооруженной агрессии Абхазия de facto стала суверенной страной: законы, правовые акты и другие распоряжения органов государственной власти Грузии лишились в ней легитимной силы.

Тем не менее отношения между Абхазией и Грузией остаются «определенно неопределенными». При этом война не только не упростила ситуацию во взаимоотношениях сторон, как ожидалось, но, напротив, еще более усугубила и обострила ее. Ни Абхазии, ни Грузии до сих пор так и не удалось достичь той стратегической цели, которую каждая из них преследовала не одно десятилетие. С начала прошлого века Абхазия, как известно, добивалась политической независимости от Грузии, а Грузия, в свою очередь, – минимизации правового статуса, а в перспективе и упразднения абхазской автономии. Стремление Абхазии и Грузии к политической взаимонезависимости уже приводило их к войне в 1918–1921 гг. Именно это стремление привело их к новой войне в 1992–1993 гг., но после нее (до признания Абхазии) они оказались в еще большей взаимозависимости.

Парадокс ситуации объясняется просто. Абхазия, добившись победы в войне с Грузией, провозгласила себя суверенным государством и стала создавать de facto соответствующие структуры лигитимной власти, но признание ее de jure оставалось в зависимости от политической воли официальной Грузии. Но и Грузия, потерпев поражение в ею же развязанной войне, оказалась в еще большей зависимости от Абхазии: хотя Грузия и признана международным сообществом в границах бывшей Грузинской ССР, но распространить свою юрисдикцию на всю эту территорию она не смогла из-за нежелания Абхазии (а также Южной Осетии) оставаться в ее составе.

Существование Грузии в этих границах означало для Абхазии не что иное, как утрату той исторической перспективы, за которую абхазский народ заплатил столь высокую цену. Но и признание международным сообществом суверенности абхазского государства означало для Грузии потерю важного для нее региона.

Ключевые понятия: конфликт, трансформация, безопасность, переговоры, тупик, урегулирование, познание

Поскольку ни Абхазии, ни Грузии силой не удалось достичь цели, которую каждая из них преследовала, то им пришлось согласиться с предложением посреднических сторон и сесть за стол переговоров. Но это было сменой тактики противоборства, но не стратегии.

В контексте развития абхазо-грузинских взаимоотношений переговорный процесс, начавшийся сразу же после прекращения боевых действий, – явление этапное. В условиях разрастания боевых действий нейтрализация войны и переход от насильственных методов в решении конфликтных проблем к ненасильственным представляли несомненный успех в политической жизни Абхазии и Грузии, значимость которого трудно переоценить. Именно благодаря этому успеху удалось остановить кровопролитие и дальнейшее истребление противоборствующими сторонами друг друга.

Такой резкий поворот в технологии политических действий обеих сторон весьма существенно изменил характер их взаимоотношений. Никогда раньше сторонам не приходилось вести между собой политического диалога по проблемам, затрагивающим национальные интересы, на высшем уровне. В советское время Абхазия, как известно, по существу была объектом политики.

Грузинский истеблишмент, будучи в плену табели о рангах, унаследованной от советской системы, не мог допустить мысли о том, что Абхазия может выступать равноправным партнером и самостоятельным субъектом государственно-правовых отношений на переговорах по вопросу политического устройства Грузии. Для него (истеблишмента) Абхазия – это часть Грузии, стало быть, отношения между ними должны строиться только по модели части и целого, когда часть подчинена целому и функционирует по законам и нормам этого целого.