Сборник статей - Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона

Н. Добро-Ядринцева однажды показала карту Туруханского края тунгусам, и они стали указывать необозначенные на ней реки и озера, хотя с трудом понимали по-русски и впервые видели карту» [16] Кулемзин В. М. Пространственная ориентация охотничьих народов. // Сибирь в панораме тысячелетий Мат-лы междунар. Симпозиума. Новосибирск, 1998, т. 2, с. 242. . Тот же автор отмечает: «Многократно я ставил перед охотниками вопрос: сможешь ли ты вернуться в исходную точку, сделав круг в полдня пути? Круг в день пути? Круг в три дня пути? В месяц пути? Каждый охотник утвердительно отвечал на этот вопрос. Однажды с борта вертолета мне пришлось убедиться в достоверности их ответов» [17] Там же, с. 243. .

Не только свидетельства этнологов и антропологов дают возможность увидеть особенные черты сибиряка и сибирской культуры. Археологические материалы с не меньшей убедительностью показывают нам древние истоки своеобразия Сибири. Так, например, на территории Западной Сибири в Курганской области на реке Тобол у села Шикаевка (Шикаевка II), в селе Волчья Грива в Барабинской степи было обнаружено позднепалеолитическое местоположение со значительным скоплением костей мамонта, принадлежавших не мене чем 8 особям этого крупного животного. Эти свидетельства показывают, что уже в этот период население Сибири могло решать сложные задачи охоты на крупного животного, добиваясь высокой эффективности коллективно организованного и отлаженного облавного промысла, требовавшего большого количества людей. Выразительные находки такого типа были сделаны также и в селе Черноозерье на север от г. Омска, во многих других местах, что свидетельствует о наличии опыта широкого сотрудничества в коллективных формах.

С древних времен население Сибири проявляло высокую степень творческой активности и изобретательности в рамках своей хозяйственной деятельности, что позволило им первым среди других народов создать двухсторонний кремневый наконечник в отличие от одностороннего, распространенного в это время в Европе. Такие наконечники были найдены не только в Усть-Бельском поселении на Ангаре, но и в падях Частые и Хиньской, что свидетельствует не только о самостоятельности в поисках совершенствования орудий охоты, но и о сотрудничестве с другими общинными образованиями, об обмене накапливаемым позитивным опытом между отдельными группами.

В условиях активного развития рыболовецкого промысла древние жители Сибири еще в период позднего палеолита и неолита создают особые формы лодок для плавания по бурным и быстротекущим рекам, овладевают технологиями ловли рыбы на крючок, а конструкция крючка бывает так тщательно продумана, что рыба не может с него сорваться. Широкое распространение новых технологий и образцов говорит о достаточно характерных для Сибири и в далекие времена позднего каменного века сотрудничестве и взаимопомощи между отдельными территориально обособленными группами.

В неолите возникают особые – сибирской конструкции – рыболовецкие снасти, неводы, сети, на которые привешиваются грузила, появляется гарпун – грозное оружие речного и морского охотника. Новым изобретением, намного опережающим технологии первобытной Европы, становится появившаяся в Сибири острога. Такая находка, сделанная в устье реки Белой – притока Ангары, является для эпохи мезолита пока единственной на территории всей Евразии, что также говорит о фактах опережающего развития технологий Сибири по отношению к другим территориям, охваченным первобытной культурой.

Помимо традиционных стоянок и захоронений историческими памятниками этой эпохи следует считать и так называемые «клады», т. е. разбросанные в разных местах ямы-тайники. В них археологи обнаружили спрятанные, вероятно, от чужих глаз, и аккуратно уложенные орудия труда, рабочие заготовки к ним, наконечники стрел и другие важные для повседневной, хозяйственной деятельности и охоты предметы. Эти находки говорят, во-первых, о том, что отдельные общины и племена не были затеряны в тайге или лесостепи, но существовали бок о бок с другими племенами. Во-вторых, мы узнаем о том, что отдельные племена могли нападать на своих соседей, враждовать с ними, а те, опасаясь налетов и грабежей, считали целесообразным прятать от них наиболее значимые орудия в потаенных местах. В-третьих, эти находки указывают и на то, что племена так или иначе сходились друг с другом, а, возможно, и объединялись, что создавало условия для успешного решения брачных проблем и, возможно, для успешной защиты соплеменников. Эти тенденции также указывают на различные формы связей между отдельными общинами и племенами, что должно было приводить и к обмену опытом, заимствованиям и сотрудничеству в относительно однородной сибирской природе.

Довольно рано, еще в эпоху верхнего (позднего) палеолита, древний житель Сибири уже имел рядом с собой верного спутника – прирученную собаку. На Ангаре на Усть-Бельской стоянке и в местоположении на Верхоленской горе были обнаружены кости уже одомашненной собаки. Немногим позже по времени обнаруживаются не только кости прирученных собак, но и специальные захоронения своих четвероногих друзей. Они выполнены по тем же традициям, что и захоронения человека: в погребениях животного встречаются и предметы домашнего обихода, уложенные рядом с трупом собаки. На одном из островов Байкала о. Ольхон в могилу, засыпанную сверху красной охрой, где рядом с костяками человека лежали китойские крючки и гарпуны, указывающие на основное занятие умерших, поверх костяков были захоронены две собаки и горшок, что указывает на сложность обряда и возросшую роль собаки в домашнем хозяйстве а также широкое распространение захоронений собаки. Это еще одна характерная черта древней культуры сибирского региона. Особое отношение к собаке говорит о том, что она воспринималась как надежный партнер в охотничьем промысле и. вероятно, других формах хозяйствования, воспринималась в качестве законного члена общины, наравне с человеком, добросовестно выполняющего свою особую работу в общих трудностях повседневной жизни. Это особое отношение к собаке как реальному члену семьи сохранилось в традиции многих сибирских народов и по сей день.

Любопытно, что в Сибири мезолит не противопоставляет себя ни культуре палеолита, ни тем более неолита, как это часто наблюдается в археологии Европы. Переход от палеолита к мезолиту и неолиту происходит плавно, во многом с сохранением палеолитических традиций в производстве орудий и строении жилья. Вероятно, в силу того, что в Сибири в течение почти всей ее истории важнейшими факторами экономического развития оставались рыболовство, лесной промысел и охота, эта устойчивость экономики, опирающейся на одни и те же неиссякаемые источники благополучия обитавших здесь племен, порождала медлительность социального развития и устойчивость традиций.