Сборник статей - Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона

– смысл человеческого бытия западной культуры – максимально полно удовлетворять потребности и интересы при жизни; призвание человека Востока – распознать высшую трансцендентную волю, следовать этой воле даже в ущерб человеческому бытию.

Во временной ориентации человека:

– человек Запада ориентирован в будущее, причем, само по себе существование будущего обеспечивает изменчивость мира; человек Востока ориентирован на вечность, которая неизменна;

– время на Западе воспринимается как линейное однонаправленное, необратимое; на Востоке – циклический характер времени, всеобщий круговорот.

В вербальной сфере:

– на Западе атомарный характер языка, алфавитная письменность, аналитическая структура слова; на Востоке целостность иероглифического знака, образная целостность текстового фрагмента, понятие слито со своим графическим образом;

– употребление синонимов, метафор в западных языках основано на чисто понятийном содержании безотносительно к графической оболочке слова; на Востоке разветвление смыслов строится по типу наглядного изображения, где синонимы или метафора задается образом иероглифа;

– смысл текста в западной культуре передается главным образом с опорой на существительные и глаголы; восточный текст складывается из образов – прилагательных, причастий [4].

Вторым структурным уровнем ментальности является архетипическое основание. Под архетипическим основанием ментальности следует понимать стереотипические представления о фундаментальных категориях бытия, воплощенных в символических сюжетах. Это представления о природе, жизни, человеке и других, наиболее значимых для социума категориях и связях бытия. Архетипические сюжеты с одной стороны являются общими для больших и даже сверхбольших групп людей, с другой стороны, имеются все же различия, обусловленные тем, что вырабатываются в соответствии с метасистемой – средой обитания и способом деятельности. Скажем, образ реки времени как непрерывности и невозвратности возник не в социумах, формировавшихся на берегах крупных рек, а в античной культуре, где рек почти не было. Это связано с тем, что именно для этого социума стала важна идея новации, изменчивости. Для Ближнего Востока особенности географической среды – бурные разливы рек, мощные грозы, низкая предсказуемость природных катаклизмов, обусловленная близостью гор, определили архетип катастрофы, сюжетно выразившийся в идее всемирного потопа, а ментально в готовности жертвовать собой. Вероятно, именно этот архетип в какой-то степени позволяет объяснить современный феномен арабского терроризма.

Следующий уровень строения ментальности назовем эпистемологическим основанием. У каждого социума в зависимости от исторического багажа существует собственное понимание истины, смысла жизни, целей деятельности. Культурные парадигмы, дискурс меняется в зависимости от конкретных условий жизни общества. В отличие от предыдущих оснований ментальности, это является более молодым, следовательно, более подвижным и более разнообразным. Изменение информационных основ ментальности – накопление смыслов происходит в ходе исторического развития. При этом смыслы образуются не только в результате познания, линейного накопления информационной базы. Смыслы и в случае рождения внутри социума, и в случае приобретения в ходе культурного диалога приобретают то содержание, которое не может противоречить типологическим особенностям мышления – когнитивному стилю.

Для примера представим эпистему гуманизма. Если в эпоху Сократа человек, хотя и является мерой всех вещей, но он соразмерен этим вещам. В эпоху средневековья он уже венец творения. А в эпоху Возрождения человек занимает место почти равное Создателю – он центр мирозданья. Но в любом случае дискретность мышления, связанная с левополушарным рациональным когнитивным стилем, членит реальность на вещи, и в разные эпохи только определят разную меру этим вещам. На Востоке вместо антропоцентризма и гуманизма существует только понятие гуманности, как соответствующей формы поведения, которая вписывает человека в существующую реальность, не выделяя человека как особую сущность. Понятие гуманности также может меняться от эпохи к эпохе, но стилевые характеристики правополушарного модуса мышления не позволят сформироваться эпистеме личности.

Наконец, наиболее (возможно, или на в настоящий момент, в соответствии с принципом открытой классификации, позволяющей вводить новые, более дробные основания) дифференцированной классификацией является выделение аксиологических оснований: они могут формироваться в зависимости ценностных ориентаций, идей, которые могут возникать в зависимости от ситуативных (в социальном смысле), в промежуточных или переходных состояниях. Например, ситуация модернизации традиционных обществ (модернизация без вестернизации Японии и Южной Кореи) и обществ, типологически принадлежащих Западу, но вошедших в так называемое «осевое время» (не вполне рационально, но очень образно обозначенное К. Ясперсом как эпоха рождения нового мороосмысления и рождения человека, творящего историю по собственному, идеальному проекту [19]). Таким образом, каждый из означенных уровней структуризации оснований ментальности получает подтверждение в эмпирической реальности и имеет прагматическую ценность, так как позволяет выделить модернизируемые и немодернизируемые (трансформируемые и нетрансформируемые) в зависимости от архаичности или от поверхностности порождающих структур характеристики конкретного менталитета.

1. Абульханова-Славская К. А. Особенности типологического подхода и методы исследования личности // Принцип системности в психологических исследованиях / Ред. докт. псих.н. Д. Н. Завалишина, к. псих.н. В. А. Барабанщиков. М., 1990.

2. Брагина Н. Н., Доброхотова Т. А. Функциональные асимметрии человека. М., 1988.

3. Брюль К. Первобытный менталитет. СПб., 2002.

4. Васильева Н. В., Плебанек О. В. Когнитивный стиль как принцип типологического анализа культуры // Ананьевские чтения – 98 (30-летие кафедры социальной психологии). Тезисы научно-практической конференции 27–29 октября 1998 / Под ред. А. А. Крылова. СПб., 1998.

5. Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. СПб., 1999.

6. Ионов И. Н. Теория цивилизаций и неклассическое знание (Социокультурные предпосылки макроисторических интерпретаций) // Общественные науки и современность. 2004, № 5. С.141.

7. Курдюмов С. П., Князева Е. Н. Структуры будущего: синергетика как методологическая основа футурологии // Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М., 2002. С.109.