Елена Малето - Антология хожений русских путешественников XII-XV века

Дополнительным аргументом в пользу данного предположения могут служить упоминаемые в тексте хожения христианские и языческие имена русских князей: Михаил-Святополк Изяславович, великий князь Киевский (1093-1113); Василий-Владимир Всеволодович Мономах – Переяславский, затем великий князь Киевский (1113-1125); Давид Святославич, князь Черниговский (ум. в 1123 г.); Михаил-Олег Святославич, князь Новгород-Северский, дед князя Игоря, героя "Слова о полку Игореве" (ум. в 1115 г.); Панкратий-Ярослав Святославич князь Муромский и Рязанский (ум. в 1127 г.); Глеб Всеславич, князь Минский (ум. в 1119 г.). Они были внесены Даниилом на вечное поминание у Гроба Господня 150.

Путешествовал Даниил не один, а в составе группы, в которую входило несколько представителей Киева и Новгорода: "Мне же худому Богъ послухъ есть и святый гробъ господень, и вся дружина, русьтии сынове, приключьшиися тогда в ть день Новгородци и Кияне: Изяславъ Ивановичь, Городиславъ Михайловичъ, Кашкича и инии мнози, еже то сведоють и мне худомъ и о сказании семъ", – отметил он (см. наст. изд. С. 204). Судя по именам, это были люди светские, принадлежавшие, очевидно, к высшим кругам феодальной знати.

Время путешествия Даниила – вскоре после окончания первого крестового похода – было очень неспокойным. Там шли боевые действия между крестоносцами и арабами. Мусульмане захватили эти земли в 636 г. и христианский период здесь возобновился в самом конце XI в., когда туда вторглись крестоносцы, шедшие освобождать Гроб Господен от сарацин. Итогом победы крестоносцев стало провозглашение в 1099 г. Иерусалимского королевства, которое возглавил Балдуин (Бодуэн) I. Однако вооруженная борьба мусульманского населения (арабов, тюрков, курдов) против европейцев не прекратилась 151.

Невольный свидетель этой войны, игумен Даниил отмечал в своем хожений отдельные ее эпизоды, неоднократно упоминая трудности путешествия по стране, где идут боевые действия. Так, рассказывая об Аскалоне (мусульманском городе на побережье Средиземного моря, захваченном впоследствии крестоносцами), он написал, что "выходить бо оттуду срацини и избивають странныя на путехъ техъ" (см. наст. изд. С. 166). Благодаря помощи сопровождавшего Даниила "книжна вельми" монаха из палестинского монастыря Святого Саввы (основанного иноком Саввой в начале VI в. и часто дававшего приют паломникам), а также покровительству короля Балдуина, русский игумен сумел посетить такие земли, где не смогли побывать "страха ради поганых" другие путешественники.

В частности, он был в Иерихоне, Вифлееме, а также в Галилее и на Тивериадском озере, куда Даниила и его спутников сопровождала личная охрана Балдуина. Направляясь к пасхальной заутрене, Балдуин пригласил игумена идти "близ себе", а в храме Святого Воскресения предложил ему встать на самом высоком месте, чтобы видно было "в двери гробныя". В числе немногих представителей духовенства Даниил зажег свою свечу от свечи Балдуина: "Внезаапу восиа светъ святый во Гробе святымъ… И пришедъ епископъ съ 4-рми диаконы отверзе двери гробныя и взяша свещу у князя того, у Балдвина, и тако вниде въ гробъ и вожже свещу княжю первее отъ света того святаго, изнесше же изъ Гроба свещу ту и даша самому князю тому въ руце. И ста князь-тъ на месте своемъ, свещю держа съ радостию великою. И отъ того свои свещи въжгохомъ, а от наших свещъ вси людие вожгоша свои свещи…" 152.

Столь внимательное отношение иерусалимских властей к русскому путешественнику показалось отечественным исследователям В.В. Данилову и Н.В. Водовозову необычным и позволило предположить, что в глазах иерусалимского короля Даниил был не простым паломником, а официальным представителем Руси 153. По мнению Н.И. Прокофьева, русские князья были обеспокоены положением, сложившимся на христианском Востоке. Их в первую очередь интересовало отношение местных правителей к православию и его святыням. Игумену Даниилу поручалось разобраться в сложившейся обстановке и его путешествие было организовано с целью выявить военную и политическую обстановку, сложившуюся в результате крестовых походов, которые не поддерживались на Руси 154. Сам же Даниил, объясняя причины, побудившие его отправиться в столь сложное путешествие, писал: "Се азъ недостойный игумен Даниил Русския земли, хужши во всех мнисех, смиренный грехи многими… похотех видети святый град Иерусалим и землю обетованную. И благодатию Божиею… то все видех очима своима грешныма…" (см. наст. изд. С. 164).

Особого внимания заслуживает и то, что в далеких странах, посещая не только православные, но и латинские монастыри, Даниил ясно осознавал свою принадлежность к православию. Воспринимая свое путешествие как общерусское дело, Даниил называет себя русским игуменом: "кадило" (лампаду) у Гроба Господня вешает от всей Русской земли, а не от какого-либо княжества. «В Великую пятницу, в 1 часъ дни идохъ к князю Балъдвину и поклонихся ему до земли. Он же, видевъ мя худаго, и призва мя къ себе съ любовию и рече ми: "Что хощещи, игумене Русьский?" Аз же рекохъ ему: "Княже мой! Господине мой, молю ти ся бога деля и князей деля русскихъ, повели ми, да быхъ и азъ поставилъ свое кандило на Гробе святемь отъ всея Русьскыя земли!" Тогда же онъ со тщаниемъ и съ любовию повеле ми поставити кандило на Гробе Господни, и посла со мною мужа, своего слугу лучыпаго, къ иконому святаго Въскресения и къ тому, иже держить ключь гробный… Онъ же отверзе ми двери святыя и повеле ми выступити изъ калиговъ и тако босого введе мя единого въ святый Гробъ Господен и … повеле ми поставити кандило на Гробе Господни. И поставихъ своими рукама грешныма въ ногахъ, идеже лежаста пречистеи нозе господа нашего Иисуса Христа… И облобызавъ место то святое съ любовию и съ слезами, изидохъ из Гроба святаго съ радостию великою…» 155.

Н.М. Карамзин полагал, что по возвращении на Русь в 1113 г. Даниил был поставлен епископом в южнорусском г. Юрьев на Роси (ныне – Белая Церковь), а скончался в 1122 г. 156Б.А. Рыбаков соотносил автора хожения с героем былины – богатырем Данилой Игнатьевичем, ставшим затем киевским монахом или каликой, а также отождествлял игумена Даниила с автором летописной повести "О Шаруканском походе 1111 г." 157

В письменных источниках последующих десятилетий мало сведений о путешествиях жителей Русской земли 158. Это было тяжелое время захвата Константинополя крестоносцами (1204 г.) и монголотатарского нашествия на Русь. Однако связи с Палестиной и Византией не прерывались.

Так, известно, что уже в первой половине XII в. в Иерусалим ходили новгородцы: "…в лето 6642 (1134 г. – Е.М.) принесена бысть доска оконечная гроба Господня Дионисием", а в "лето 6671 (1163 г. – Е.М.) ходили из Великого Новгорода от святей Софии 40 моужь калици ко граду Иерусалиму и ко гробу Господню". Там паломники получили патриаршее благословение, привезли оттуда святые мощи и крестильную или водосвятную чашу. По возвращении их благословил епископ, а великий князь Иван Данилович Калита пожаловал "кормление во веки". Широко известна и легенда о святом, который на усмиренном им бесе слетал в Иерусалим и возвратился в Новгород. (Подробнее см. наст. изд. С. 386-388).