Елена Малето - Антология хожений русских путешественников XII-XV века

В указанные столетия не только новгородцы отправлялись на христианский Восток, но и монахи со Святой горы Афонской на севере Греции, где расположены многие православные монастыри (17 греческих и 3 славянских), с Синая и из Иерусалима не раз приходили в Новгород с просьбой об экономической помощи и пожертвованиях церквям Восточного Средиземноморья 173.

К числу хожений XIV в. относят Анонимное хождение, известное в литературе под названием "Сказание о святых местах и о Констянтинеграде". Прямых сведений о его авторе источники не сохранили. Однако имеется основание считать Анонимного автора выходцем из Новгорода. Об этом свидетельствуют рукописные сборники, в состав которых входило это произведение в переработанном виде. Все они новгородского происхождения 174. М.Н. Сперанский полагал, что автором мог быть Григорий (Василий) Калика, который путешествовал на Восток в 20-е годы XIV в. 175К.Д. Зееманн, как выше упоминалось, выдвинул версию греческого происхождения описания 176.

Хожение Анонима составлено как путеводитель для паломников. Пристальное внимание уделено памятникам архитектуры и скульптуры Константинополя; политические вопросы находятся вне поля зрения русского путешественника. Лишь в нескольких местах своих путевых записок Аноним упоминает о крестоносцах ("фрягах") как о виновниках порчи и разрушения царьградского "узорочья", т.е. памятников истории и культуры 177.

Другой путешественник, новгородец Стефан, посетивший Царь-град в 1348-1349 гг., в отличие от предшественников-земляков интересуется не только святынями города, но и политической обстановкой в империи, а также византийско-русскими отношениями. Об этом свидетельствуют, в частности, два эпизода хожения. Первый – рассказ о том, как в храме Святой Софии новгородец целовал руку патриарху Исидору Вухиру (1347-1349), потому что тот "велми любить Русь" 178. Стефан, видимо, одобрял политику Исидора, стремившегося сохранить единство Русской митрополии и упразднившего Галицкую митрополию.

Второй эпизод – упоминание о посещении Студийского монастыря и о его роли в связях Руси и Византии в области культуры. "Таж идохом ко св. Иоанну въ Студискы монастырь, много бо ту виденна – не възможно писати… Ту жил Феодор Студискы и в Русь послал многы книги: Устав, Триоди и ины книги", – отметил Стефан. Очевидно, что новгородский паломник был грамотным человеком, знатоком книг и их ценителем. Интерес Стефана вызвал и военный порт Кандоскамия, к которому было приковано пристальное внимание всех жителей Константинополя весной 1349 г. в связи с тем, что весь флот Византии, отправившийся оттуда, был уничтожен генуэзцами. Подробно путешественник описывает особенности архитектуры и мозаики соборов и церквей Константинополя (прежде всего Святой Софии и др.). Любопытно и еще одно свидетельство хожения. В самом начале путевых записок Стефан отмечает, что пришел не один, а "съ своими другы осмью" (см. наст. изд. С. 253). Более подробные сведения о Стефане, за исключением имени и прозвища, указывающие на новгородское происхождение, отсутствуют как в самом хожений, так и в других источниках.

М.Н. Сперанский полагал, что Стефан был довольно зажиточным купцом. "Судя по тому вниманию, – писал он, – с каким отнеслись греки к Стефану и его спутникам, можно предположить, что русские путешественники выделялись из общей массы рядовых паломников, занимая, видимо, выдающееся положение у себя в Новгороде, что стало известно и принимавшим их грекам" 179.

Стефан так формулирует цель своего путешествия: "Поклонитися Святым местам и целовати телеса святых" (см. наст. изд. С. 253). Однако некоторые исследователи считают, что, отправляясь в Константинополь, русский путешественник выполнял церковно-политическую миссию, тесно связанную с борьбой Новгорода против притязаний Московской митрополии за сохранение своего прежнего независимого статуса 180. Так, Дж. Маджеска предположил, что Стефан принес в Константинополь "милостыню" на восстановление храма Святой Софии, пострадавшего от землетрясения в 1346 г. и реконструированного в 1349 г.

Стефан не был простым паломником, отмечает Дж. Маджеска. У него было достаточно денег, чтобы нанять компетентного проводника, который показал русским путешественникам все реликвии Константинополя. Более того, в Святой Софии они были представлены патриарху и признаны высокопоставленным лицом. Им был протостратор ("царев болярин") Факеолатос, который руководил восстановлением храма Святой Софии после землетрясения 181.

Путешествие Стефана проходило во время оживления русско- византийских контактов, отчасти связанных с борьбой церковных иерархов за право занимать киевскую (общерусскую) митрополичью кафедру. На протяжении XIV в. несколько раз создавались и упразднялись особые митрополии для Литовской и Галицкой Руси; иерархи, поддерживаемые Москвой, Литвой или Польшей, соперничали друг с другом и искали союзников при императорском и патриаршем дворах в Константинополе. В политическом противоборстве активно участвовали новгородцы 182.

Возобновление связей двух стран (после некоторого их ослабления из-за разгрома Руси монголо-татарами и временного господства латинян в Царьграде) совпало с крупными переменами, которые происходили в Восточной Европе: политической централизацией Руси и возвышением Москвы 183. В результате в значительной степени трансформировались и церковно-иерархические отношения Русской митрополии с константинопольским патриархом.

Эта эпоха отмечена на Руси смутой, вызванной в свою очередь раздроблением единой до сих пор Русской митрополии и борьбой отдельных русских земель, в частности – между Новгородом и Москвой. Следствием явились частые контакты Руси и Византии и новые путешествия в Константинополь.

В конце XIV в. в Константинополе побывал дьяк Александр. Он приезжал в византийскую столицу по торговым делам ("приходихом куплею в Царьград") дважды: при императоре Мануиле в 1389-1390 гг. и патриархе Антонии в 1391-1397 гг. 184Однако, кроме этого беглого упоминания о целях путешествия, каких-либо указаний на торговые интересы дьяка Александра в тексте хожения нет. Напротив, источник позволяет говорить скорее о паломнических интересах русского путешественника, поскольку главное внимание автор уделяет описанию святынь Царьграда.

Его записки отличаются лаконичностью и сводятся иногда к простым перечням достопримечательностей столицы. Церкви и монастыри Царьграда произвели на дьяка Александра большое впечатление: "Не мощно бо есть исходити святых монастырей или св. мощей или писати; тысяща тысящами и ныне есть святых мощи или чюдо творение много, не мощно бо исповедати", – восклицает он, заканчивая свое повествование (см. наст. изд. С. 293-294). Путевые записки дьяка Александра свидетельствуют, что не только в XII-XIV вв., но и в XV в. Царьград оставался в глазах новгородцев главным религиозным, культурным и политическим центром. Именно этим можно объяснить столь пристальное внимание русского путешественника к достопримечательностям византийской столицы. Позднее идеи политической и идеологической независимости новгородцев, а также соперничество Новгорода и Москвы получили воплощение в знаменитой "Повести о новгородском белом клобуке" (апелляция к византийской традиции была одним из приемов в новгородско-московской полемике) 185.