Елена Малето - Антология хожений русских путешественников XII-XV века

Оживленными были отношения и с Кавказом. В 1492-1493 гг. летопись зафиксировала сведения, что "прииде посол к великому князю из Иверскиа земли от князя Александра, именем Мурат". Продолжались в конце XV в. оживленные контакты с Молдавией: "…месяца февраля 1493 г. приде из Волох Скурат Зиновьевич, да с ним прииде посол к великому князю Стефану Волошского воеводы Мушат". В этом же году "в Волохи был послан Иван Андреевич Плещеев" 246.

Поддерживались отношения и с Персией. Во второй половине XV в. из Москвы в Персию к шаху Узун-Гасану был отправлен в качестве русского посла, вероятно, итальянский уроженец Марк Руф. Об этом сообщил итальянец Контарини, встретивший в 1476 г. в Экбатане возвращавшегося на родину Марка Руфа и приехавший вместе с ним на Русь 247.

В этих условиях пристального внимания к Востоку становится понятным и путешествие русского купца XV в. Афанасия Никитина в восточные страны и в Индию. Хожение Афанасия Никитина потомки без преувеличения назвали великим, так как его автор был не только первым русским, оставившим сохранившиеся до наших дней письменные известия о Индии, но и одним из первых европейцев, проникших в эту страну. Мы мало знаем об авторе хожения. Единственно достоверным является лишь то, что он был выходцем из Твери и купцом по роду занятий, что умер на обратном пути, не дойдя до Смоленска, бывшего тогда литовским 248.

В XV в., и особенно во второй его половине, купечество играло уже заметную роль в Русском государстве. Оно было непосредственно заинтересовано в централизации государства, в ликвидации феодальной раздробленности Руси, мешавшей развитию торговли как внутри страны, так и за ее пределами. Поэтому неудивительно, что именно купец осуществил трудное путешествие, достигнув рубежей Индии.

После смерти путешественника его "тетради" были привезены в Москву к дьяку Даниилу Мамыреву в 1475 г., вероятнее всего, кем- либо из спутников Афанасия Никитина. Что же касается целей путешествия, которые ставил перед собой Афанасий Никитин, когда "очи понесли" его в Индию, то они едва ли были им достигнуты. "Мене залгали псы бесермены, а сказывали всего многож нашего товара, ано нът ничего на нашу землю: все товаръ бълой на бесерменьскую землю, перец да краска…", – с сожалением заметил он 249. Записки отличаются ярко выраженной индивидуальностью и могут служить иллюстрацией широты международных связей Русского государства XV в.

Различными оказывались причины путешествий, неодинаковыми стали жизненные судьбы самих путешественников после возвращения на Родину, но посещение заморских стран, прикосновение к святыням христианского мира для всех оказалось серьезной вехой на жизненном пути.

Имеющиеся сведения позволяют узнать об изменениях в социальном облике путешественников, и судить о политической и общественно-экономической активности отдельных русских княжеств и земель (табл. 1). Очевидно, что контакты с православным Востоком (а в какой-то мере и с Востоком вообще) в XII-XV вв. играли немалую роль во внешней политике наиболее значимых государств тогдашней Руси. Даже после завоевания Константинополя латинянами (1204 г.) и монголо-татарского нашествия на Русь контакты со средиземноморским миром не прервались. В отличие от Северо-Восточной Руси (Суздальской, Владимирской) в Северо-Западной Руси (Псковской, Тверской и, конечно, Новгородской) путешествия на христианский Восток регулярно совершались не только в XIII в., но даже в XIV в. Начиная с XV в. инициативу в осуществлении связей с другими странами (в Западную Европу и на мусульманский Восток) берет на себя Москва.

Таблица 1.

Основные сведения источников о русских путешественниках XII-XV веков

Важную роль в жизни средневековой Руси играли пути сообщения. Главными среди них были реки. Речные трассы считались относительно безопасными, и передвижение по ним обходилось дешевле. Именно по ним, а не по сухопутным дорогам, осуществлялась связь с ближними и дальними странами.

Источники свидетельствуют, что в Древней Руси были хорошо известны пути на Ближний и Средний Восток, в Закавказье, в страны Западной Европы, на Каспий и на Урал. Об этих вполне реальных маршрутах говорится уже в ранней летописной легенде – описании путешествия апостола Андрея в Киев и Новгород: «По Понетьскому морю оучил святый Оньдрей, брать Петровъ якоже реша. Оньдрею учащю в Синопии и пришедшю ему в Корсунь, оувиде, яко ис Корсуня близь оустье Днепрьское, и въсхоте пойти в Рим, и пройде въ вустье Днепрьское, и оттоле поиде по Днепре горе: и по приключаю приде и ста подъ горами на березе. Заоутра въставъ и рече к сущимъ с ним оученикомъ: "Видите ли горы сия? – яко на сих горахъ восияеть благодать Божья; имать градъ великъ быти и церкви многи Богъ въздвигнути имать". И въшедъ на горы сия, благослави я, и постави крестъ, и помоливъся Богу… иде же послеже бысть в Киевъ, и поиде по Днепру горе. И прииде въ словени, идеже ныне Новъгородъ, и виде ту люди сущая… И иде в варяги, и приде в Римъ, и исповеда…» 250.

В летописях находим также тщательное описание двух важнейших путей, которые вели от Балтийского моря: один – на юг, по Днепру к Черному морю, другой – на юго-восток, по Волге к Каспию. По ним еще в X-XI вв. и позднее дорогие товары, главным образом пушнина, мед, воск шли из Восточной Европы на юг, по Днепру – в Византию, по Волге – в арабские страны и Индию.

Волховско-Днепровский путь протяженностью около 1500 км начинался в восточной оконечности Финского залива и проходил по Неве ("устье озера Нево"), юго-западной части Ладожского озера, Волхову, Ильменю, р. Ловать, с переходом из Балтийского бассейна в Черноморский, по речкам Усвяче, Каспле, Лучесе, верхнему течению Западной Двины (где открывался еще один выход в Балтику) и системе волоков на Днепр в районе Гнездова. Отсюда начинался путь по Днепру с важным перекрестком в районе Киева, труднопроходимым участком днепровских порогов и выходом на простор Черного моря в непосредственной близости от Херсонеса (Корсуни) и других византийских владений в Крыму 251. Южный отрезок пути "из варяг в греки" от Киева вниз по Днепру называли греческим путем. Устье Днепра замыкал подвластный Киеву портовый г. Олешье, где заново оснащали ладьи. Отсюда морской путь в Царьград шел вдоль болгарского побережья Черного моря 252.

Вот как описал путь "из варяг в греки" летописец: "…бе путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, и вверх Днепра волок до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь озеро великое, из него же озера потечеть Волхов и втечеть в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду, а от Царягорода прити в Понт море, в него же втечет Днепр река… жеролом, еже море словеть Руское…" 253