Галина Иванченко - Забота о себе. История и современность

Однако даже в заботе о себе нужна мера. Одним из первых о нравственном и экзистенциальном измерении меры писал Плотин: в своей нравственной жизни субъект только отдает дань нравственным императивам, не исчерпывая себя в них. В этом и проявляется универсальный характер принципа «справедливости» – воздаяния «каждому по достоинству» (kat`axian), соблюдения некоторой «меры», препятствующей всякой чрезмерности в притязаниях и избыточности в самоотдаче. Отношение к своему Я колеблется в широком континууме между глубоким равнодушием и «больной совестью» (избыточным, навязчивым вниманием к мелочам, приводящем к забвению главного) в заботе о себе (подробнее на этом мы остановимся в главе 7).

Аристотель во второй книге «Эвдемовой этики» подвергает анализу структуру добродетели как устойчивого состояния, «при котором люди совершают прекрасные поступки и благодаря которому лучше всего предрасположены к прекрасному, а прекрасное и наилучшее – это то, что согласно с правильным рассуждением, оно же есть середина между избытком и недостатком для нас, нравственная добродетель неизбежно поэтому должна быть серединой, сообразной с каждым отдельным человеком…» 77 77 Аристотель . Эвдемова этика: В 8 кн. М.: ИФ РАН, 2005. Кн. 2. С. 43. . Установив, что во всем непрерывном и в делимом имеют место избыток, недостаток и среднее, философ находит крайности и середину в нравственных качествах людей:

гневливость – бесчувственность – кротость

мотовство – скупость – щедрость

бесстыдство – робость – стыдливость

необузданность – нечувствительность – благоразумие

и т.д. 78 78 Там же. С. 39.

В третьей книге Аристотель подробно рассматривает отдельные добродетели (смелость, целомудрие, щедрость и т.п.) и пороки, всюду находя ту же общую картину.

Противоположность между серединой и крайностями, замечает Аристотель, ярче выражена, чем между крайностями. На первый взгляд это выглядит парадоксально, однако находится логичное объяснение: поскольку «в середине есть своего рода вершина», незаурядные в хорошем смысле люди находятся «посредине между крайностями»; кроме того, «среднее не смешивается ни с одной из крайностей, те же частенько сходятся, и бывают порой люди трусодерзки, либо в чем-то небрежны, в чем-то скупы, и вообще в дурном смысле незаурядны» 79 79 Там же. С. 105. .

Михаилом Эпштейном в работе «Стереоэтика. Двойственность добродетели и “алмазно-золотое правило”» обосновывается представление о моральном поступке не как о единственно возможном действии, но как о лежащем в подвижном континууме между двумя добродетелями – например, мужеством и благоразумием. В схеме, приводимой им, по краям лежат два порока, а в середине – две добродетели (в отличие от аристотелевской схемы, где добродетель понимается как середина между избытком и недостатком, например, благородство между кичливостью и приниженностью):

безрассудство – мужество – благоразумие – трусость

расточительство – щедрость – бережливость – скупость

бесстыдство – прямота – скромность – ханжество.

В языке, добавляет М. Эпштейн, нет слов и понятий, чтобы точно центрировать добродетель, но есть дополнительные пары понятий, между которыми остается большой промежуток для свободных действий, – нравственный континуум доброго: между щедростью и бережливостью, между жизнелюбием и воздержанием и т.д. 80 80 Эпштейн М . Знак пробела. О будущем гуманитарных наук. М.: Нов.лит.обозрение, 2004. С. 749 – 750. . Стереоэтика – это попытка совместить разные моральные проекции одного поступка: так, если он приближен к благоразумию, он опасно граничит с трусостью, а если отвечает требованиям мужества, то близок безрассудству. В этой двойной системе координат невозможно найти «золотую середину», раз и навсегда установленный оптимум, но и нельзя не искать.

В «алмазно-золотом правиле», сформулированном М. Эпштейном, совершенство нравственного поступка создается, с одной стороны, универсальностью морального действия, а с другой стороны, его уникальностью:

Делай то, чего могли бы желать все, включая тебя, и чего не мог бы сделать никто, за исключением тебя 81 81 Там же. С. 759. .

Лучшее действие, таким образом, – то, которое согласуется с потребностями наибольшего числа людей и с возможностями наименьшего. Но, соответственно, и лучшие отношения – те, которых могли бы желать все, и которые могут реализовать немногие (в пределе – никто, кроме тебя). Ты нужен и себе, и своим близким в своей уникальности, в своей неповторимости. Заботясь о себе, ты развиваешь эту свою уникальность и неповторимость – но тем самым ты и увеличиваешь свою способность оказаться полезным другим людям и заботиться о них. И наоборот.

В таком отношении к другим людям заложены и внимание к ним, к их потребностям, к их боли; и внимание к себе, к уникальности своего Я , к развитию этой уникальности; а также и постижимость отношения (как рациональная, так и интуитивная). Рассмотрим далее вкратце, какие свойства присущи отношениям, лучшим из возможных.

Приземленность и функциональность как главные, по Канту, недостатки отношения к другому, имеют своей противоположностью возвышенность (трансцендентность) и нефункциональность. Ярким примером нефункционального отношения с античных времен является дружба. Именно дружбе Аристотель посвятил две книги своей самой большой работы по этике, где дружба предстает как полное и совершенное выражение моральной жизни. В дружбе греки видели совершенную форму любви, сообщество, в котором каждый видит в другом свое второе Я и ведет себя по отношению к другому как к самому себе. Аристотель утверждал, что даже семейная привязанность является формой дружбы и что самая естественная дружба – это дружба между мужем и женой, которая делает брак совершенным 82 82 См.: Абаньяно Н . Мудрость жизни. СПб.: Алетейя, 1996. С. 193. . Как все прекрасное, полная и совершенная дружба редка и трудна и ее невозможно встретить на каждом шагу; но даже самые незначительные проявления дружбы придают повседневной жизни спокойную и приятную тональность, которая компенсирует многие из ее трудностей 83 83 Там же. С. 195 – 196. .

В чем проявляется нефункциональность дружбы? В том, что нельзя требовать от друга чего-то, что выходит за рамки дружбы. Взаимопомощь – это не обязанность дружбы, а дар и удовольствие и для того, кто получает помощь, и для того, кто ее оказывает. В самом конце XVII века Г. – В. Лейбниц определял любовь как «склонность находить удовольствие в благе, совершенстве, счастье другого человека, или (что то же самое) склонность соединять благо другого с нашим собственным благом». Такое понимание любви, считал философ, может объяснить бескорыстие любви, в лучших своих проявлениях не уступающей дружбе. Возвышенность и близость к идеалу нравственного совершенства дружбы во многом объясняется отношением друг к другу настоящих друзей: «Друзья относятся друг к другу лучше, чем к остальным людям, то есть приблизительно так, как должны были бы относиться друг к другу все люди» 84 84 Альберони Ф . Дружба и любовь / Общ. ред. А.В. Мудрика. М.: Прогресс, 1991. С. 38. .