Людмила Иванова - Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

В финской мифологии есть сюжет о хулителе северного сияния: он оскорбляет сияние свистом, оно приближается и сжигает его [187] Симонсуури Л. Указатель типов и мотивов финских мифологических рассказов. Петрозаводск, 1991. С. 129. .

Иногда в образе Сюндю появляются и иные солярно-космологические мотивы. «Великий Сюндю-кормилец на этих звездочках спускается сюда»; в свадебных песнях он вместе с Куутар (Дева Луны) и Пяйвятар (Дева Солнца) изготовляет ритуальный пояс патьвашки [188] Конкка А. Материалы по календарной мифологии и календарной обрядности сямозерских карел // История и культура Сямозерья. Петрозаводск, 2008. С. 306. . Солярные мотивы часто встречаются при описании главных героинь карельских сказок: их украшают и луна, и звезды, у них «руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре». Согласно космологическим воззрениям существует некое единство, взаимосвязь: человек включен в модель вселенной точно так же, как макрокосм являет себя в микрокосме [189] См. подробнее: Криничная Н. А. Мифологема перевоплощения персонажей в карельских эпических песнях: предпосылки, ситуации, образы // «Калевала» в контексте региональной и мировой культуры. Петрозаводск, 2010. С. 122–123. .

В Савинове карелы сообщают, что Сюндю задает во время гадания вопрос: «Сколько шерстинок в коровьем боку?» В ответ надо догадаться спросить: «А скажи ты, сколько звезд на небе?» Таким образом, снова подчеркивается связь карельских святочных персонажей с космологическими мотивами.

Основная цель общения с Сюндю, как и с Крещенской Бабой – узнать свое будущее. В Южной Карелии широко распространено поверье, что именно в Synnyn moan aigu (во время, когда земля принадлежит Сюндю) человеку снятся вещие сны (priboi unet), которые предсказывают будущее и на предстоящий год, и на более длительный промежуток. А девушкам в этих вещих снах приходит будущий муж, обычно в образе какого-либо зверя, в результате чего судят о характере суженого.

Слушать предсказание Сюндю ходят чаще всего не к проруби, как Крещенскую бабу, а на перекресток трех дорог (29, 34, 38, 44, 59, 60, 61, 72, 74). И в данном случае перекресток, как и прорубь во время общения с Крещенской бабой, является центром мироздания, «пупом земли», серединой мира, точкой, через которую проходит преодоление святочным персонажем границ между своим и человеческим миром (в сакральной точке, в сакральное время). То, что в мифологии порой перекресток воспринимается не только как некая граница, но и как заграница, иной мир, подтверждается и карельскими сказками. В одной из них говорится, что невеста приезжает к жениху «с другого перекрестка, с иных земель, с другого государства» («toizes tiesoaraspäi, toizes moaloispäi, toizes gosudarstvaspäi» HA 20/4).

Гадать шло обязательно нечетное количество человек, чаще трое или пятеро, накрывались с головой капюшонами, скатертями (чаще венчальными) или простынями, а один человек обводил магический круг вокруг слушающих сковородником, читая при этом или заговоры, или молитвы.

«Kykkyizilleh syndyö kuunellah, pyhkimel katetah, yksi tsuras seizou siizman kel, sid ei syndy koske. На корточках Сюндю слушают, скатертью накрывают, один в стороне стоит со сковородником, тогда Сюндю не тронет» [190] Karjalan kielen sanakirja. Osa 5. Helsinki, 1997. S. 607. .

«Сюндю слушали на перекрестках. Старшие ходили на перекрестки, три человека обязательно. Ну, двое там слушают, присядут и положат простыню или что-нибудь сверху, накроются. А третий стоит со сковородником, сторож. Ну и что там… Сначала тот, кто сторож, обведет их, сковородником круг сделает вокруг сидящих. А потом в этом круге слушают» (61).

В данном случае перекресток дорог выступает как двойной оберег. С одной стороны, в древности он использовался как место захоронения, тем самым предки мыслились и как охранники, и как предсказатели. С другой стороны, в христианстве он ассоциировался как символ креста, нового оберега.

Н. Лесков сообщает, что «слушать надо было, встав спинами друг к другу: „Вот в морозную лунную ночь крадется группа молодежи за село, на перекресток дорог. Все соблюдают строжайшее молчание, боясь смехом и говором оскорбить „великого Сюндю“. Отыскали место, очертили сковородником, стали спинами друг к другу и внимательно слушают“» [191] Лесков H. Доклад о поездке в Олонецкую губернию летом 1892 года // Живая старина. Вып. 1–3. СПб., 1893. С. 433. . Круг очерчивают, «чтобы слушающим не мог сделать ничего дурного „сюндю“… оно представляет из себя двигающийся стог сена, и не дай Бог человеку попасть в его руки: он непременно задавит его» [192] Лесков К Ф. Святки в Кореле // Живая старина. Вып. 2. СПб., 1894. С. 222. .

Карелы-людики тоже слушали предсказания Сюндю на перекрестке. Они обводили сковородником замкнутый круг, произнося при этом: «Чёрт, не ходи за черт!». Вставали спинами друг к другу и накрывались венчальной скатертью (ФА 3712).

Видимо, под влиянием севернокарельской традиции (Крещенская баба которой живет в воде) могли слушать Сюндю и у проруби (37, 52, 62, 67, 70). Хотя вполне вероятно, что это была общекарельская архаичная традиция, как, возможно, некогда и единый персонаж. Здесь сидели уже на коровьей шкуре, так же накрывались, но круг на юге чаще обводили сковородником, чем просто чем-то острым (40, 59, 61, 67, 70, 72) или в более позднем варианте иконой. Сковородник выступал как связующее звено с духами-покровителями и дома, и печи-огня, которые в случае опасности могли помочь слушающим. С такой же целью, например, в Святки подметали печь хвойным помелом, а в Крещенье снимали его с древка и относили к овцам, чтобы те хорошо плодились [193] Virtaranta Р. Vienan kansa muistelee. Helsinki, 1958. S. 580. .

Сюндю можно слушать прямо в доме, открыв трубу (58), под столом, накрывшись скатертью (71); на печке, свесив голову (63). В таких случаях магический круг уже обводить не надо, т. к. находишься в безопасном пространстве. Последний пример можно сравнить с поверьем, что именно так во время поминок можно увидеть умерших родственников: лежа на печи, свесив голову. Снова возникает параллель между обрядом слушанья Сюндю и культом первопредков.

Людики рассказывают, что они чертили вокруг себя круг сковородником в большом углу. При этом окружность была незамкнутой, оставляли дверцу. Затем вставали на колени и накрывались венчальной скатертью. Рассказчица, проделав весь ритуал, вдруг прямо в избе услышала, что заскрипел снег: кто-то идет. И вдруг ее хлопнули по руке, словно поздоровавшись. Через год, четвертого декабря, к ней пришли сваты (ФА 3712).

Слышен Сюндю и прямо на улице (57), под окном или на углу обязательно чужого дома (37, 52, 45). Следовало слушать разговор в доме и соответственно делать выводы, что предстоит в новом году. Или, сделав дырку в блине, смотреть через нее: может привидеться покойник или свадьба. Блин с прокусанными отверстиями для глаз и рта также ассоциируется с маской покойника [194] Криничная H. А. Русская народная мифологическая проза. Т. 1. СПб., 2001. С. 231. .