Мария Ремизова - Веселое время. Мифологические корни контркультуры

Возникшая в XVIII в. секта бегунов предписывала желающему спастись «уйти от мира ‹…› уйти от всякого соприкосновения с гражданской жизнью, «таитися и бегати». Всякий, кто желает спастись, не должен принимать печати антихриста, т. е. иметь паспорт ‹…› не должен иметь «ни града, ни села, ни дому»; такой человек должен вечно бегать, быть странником, неведомым миру, разорвавшим всякую связь с обществом. ‹…› Бегуны составляли для себя особые маршруты, в которых действительные географические названия были перепутаны со сказочными прозвищами (и точно так же поступали хиппи! – М. Р. ); так делалось нарочно, чтобы сбить с толку полицию. ‹…› В насмешку над антихристом бегуны запасались иногда фальшивыми юмористическими паспортами: Дан сей паспорт из града бога вышнего, из сионской полиции, из голгофского квартала… дан паспорт на один век, а явлен в части святых и в книгу животну под номером будущего века записан (вот молодцы!!! – М. Р .)» (Там же). Коммунами – пытаясь возвратиться к опыту первохристиан – жили духоборы и молокане.

Эпоха Просвещения со свойственным ей рационализмом отделила религиозно-духовные цели от социально-моралистических и ревизовала первохристанский опыт в форму утопического социализма. Вторым корнем к этой идеологии послужил враждебный киникам Платон с его «Государством», и оттого сочинения Томаса Мора, Фрэнсиса Бэкона и Кампанеллы проникнуты духом самого голимого тоталитаризма.

Потребовалось еще время, чтобы воплощенные в жизнь идеи Сен-Симона и Фурье в виде реально существовавших фаланстеров в конечном счете трансформировались – в интерпретации Кропоткина – в анархическую республику Гуляй-Поле, в интерпретации Маркса и Ленина – в СССР, в интерпретации контркультурного взрыва 60-х – в какую-нибудь Христианию или Остров Черных Свиней.

Особняком в этом ряду стоит уникальный опыт Генри Дэвида Торо под названием Уолден, где философ-трансценденталист попробовал единолично осуществить идеал жизни на естественных основаниях – разумеется, в форме бегства от окружающего мира, пользуясь лишь плодами рук своих, минимально сократив потребности тела ради удовлетворения потребностей духа и познания сути вещей. (Этот опыт, несомненно, использовал идеи Жан-Жака Руссо, наложившиеся на только что освоенную западным миром восточную философию, которая – будучи избавлена от прививки европейского рационализма, – оставалась верна духу архаичного иррационализма и прямиком передала законсервированные в ней реликты мифологического сознания утратившему их европейцу.)

ХХ век довел восточные учения до уровня популярности, а во второй половине – так и вовсе ввел в моду, так что не знать азов буддизма, даосизма и дзена стало просто неприлично. Интерес к антропологической экзотике сделал «Золотую ветвь» настольной книгой послевоенного поколения (что, между прочим, немедленно отразилось в культурной надстройке. Так, например, в финале фильма «Apocalypse, now» камера вводит в поле зрения именно эту книгу, лежащую среди немногих предметов на столе у измученного кошмарами Керца, подспудно подготавливая кульминацию – жертвенное убийство, метафорически запараллеленное со сценой ритуального жертвоприношения быка, что, естественно, отсылает к лейтмотиву фрэзеровского сюжета – кровопролитной смене царя-жреца, а песня «Doors» – не та, что звучит в фильме, естественно, не «The End», а «Not to Touch the Earth» – начинается прямой цитатой из этой же книги, как и вторая строка – «Not to see the sun», а ведь это два из списка главных запретов, которые нельзя нарушать царской особе, хранителю магической силы социума, дабы бесценная субстанция не была утрачена безвозвратно).

Примечательно, что наибольший размах хипповая практика получила именно в Америке, тогда как Стрый Свет тяготел к баррикадам и прочим троцкизмам-маоизмам. Естественно, свою роль тут сыграли и социальные, и географические условия, но не стоит скидывать со счетов и этнографический фактор: Америка, исконная родина индейцев, сохранивших колорит и, главное, идеологию первобытности (никакого снобизма, упаси Бог), и родина поневоле для негров, еще каких-нибудь триста лет назад живших теми же представлениями и законами мифологического мышления, которые они не могли не сохранить на новом месте и пусть не прямыми, но косвенными путями донесли до окружавшего их мира белых.

Разбираясь с тем, почему на какой-то краткий с точки зрения вечности миг Америка превратилась в United States of Love («Hair»), придется снова углубиться в историю – теперь уже самих Соединенных Штатов. Америку открыли викинги где-то около 1000 г. Она осталась в сагах легендарной страной с молочными реками и кисельными берегами (первым в Виноградную страну случайно заплыл Бьярни Херьольвссон и, даже не ступив на берег, повернул обратно, затем сын открывателя Гренландии Эйрика Рыжего по наводке отца совершил две крайне выгодные экспедиции в Винланд, отчего получил прозвище Лейва Счастливого).

Историческую же Северную Америку основали пуритане. Те самые, что приплыли на «Мейфлауэре» из Англии, раздираемой религиозными распрями между протестантами и католиками, и вошли в американскую историю под именем Отцов-основателей. Они привезли с собой «идею Америки» – Земли Обетованной, где можно будет наконец начать историю с чистого листа и воплотить в жизнь тот религиозно-аскетический идеал, который диктовали их догматы. Этот идеал, впоследствии получивший название Американской мечты – представления о земном рае, наконец-то обретенном, о ничьей (то есть свободной) земле, где можно воплотить давно чаемый идеал социального устройства, понимаемый как жестко регламентированная религиозная община, занятая нудным трудом, призванным обеспечить благосостояние доброго христианина, каковое и является, по убеждению пуритан, единственным сигналом о благословении свыше. Знаменитая аббревиатура WASP, обозначающая «настоящего американца» и до сих пор актуальная для самых консервативных слоев, – расшифровывается как «белый – англосакс – протестант». Само же слово «пуританский» в большинстве европейских языков превратилось в эпитет нетерпимого и ханжеского отношения к естественным проявлениям жизни. Исчерпывающее впечатление о пуританах можно почерпнуть из романа Натаниэля Готорна «Алая буква».

Несмотря на то что написано на растяжке, это вовсе не Лето Любви. Это еще только 65-й. Выступает группа «The Charlatans», честно сказать, в музыкальном отношении ничем не прославленная. Между тем одно заметное деяние за ней числится – они были одними из первых оккупантов Хейт-Эшбери, открыв салун «Красный пес», весь такой в ковбойском стиле. Салун был открыт все дни, кроме понедельника – в этот день персонал коллективно принимал ЛСД