Валентин Янин - Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода

Таким образом, основная и притом сравнительно более ранняя группа западноевропейских кладов восточных монет обнаружена не на скандинавских землях, а на землях балтийских славян. Миф об исконности организующего участия скандинавов в европейско-арабской торговле не находит никакого обоснования в источниках.

Характер движения восточной монеты через территорию Восточной Европы представляется следующим образом. Европейско-арабская торговля возникает в конце VIII в. как торговля Восточной Европы со странами Халифата. Обращение Восточной Европы в основном поглощает приходящую с Востока монету, но торговые связи восточных и западных славян, игравшие, судя по статистике кладов, меньшую роль в экономике восточнославянского общества, приводят к частичному отливу куфической монеты на земли балтийских славян. Эти связи осуществляются непосредственно между населением восточной Прибалтики и балтийскими славянами и являются по существу внутриславянскими связями, развивавшимися без заметного участия скандинавов. Только в самом конце первой четверти IX в. появляются скандинавские клады куфических монет, сколько-нибудь значительные в количественном отношении.

Обращение к археологическому материалу показывает, что единственным на территории Восточной Европы вещественным свидетельством балтийских связей в течение длительного времени являются находки янтаря и янтарных изделий, причем Русь имела и свой янтарь [191] Рыбаков Б. А. Ремесло. С. 161. . Очень уж трудно поверить, что исключительное по своей мощности передвижение масс серебра из мусульманских стран на территорию Европы было вызвано лишь особой привязанностью восточнославянских женщин к янтарным украшениям Запада. Первопричиной восточной торговли была потребность населения Восточной Европы в серебряной монете и серебряном сырье и арабских купцов – в продуктах славянских промыслов. Частичный транзит серебра в Западную Европу является уже производным от этой основной причины.

Клады конца VIII – первой трети IX в., обнаруженные на территории Восточной Европы, неравноценны по своим данным. 17 из них [192] Старая Ладога, 786 г. (Марков. Топография… С. 140. № 24); Кривянская, 806 г. (Там же. С. 137. № 8); Княщино, 808 г. (Там же. С. 32–33. № 179–181; СГАИМК. I. С. 291. № 38 – см.: Фасмер Р. Р. Завалишинский клад. С. 19; все княщинские находки, как и неучтенная Фасмером находка 1884 г. – Марков. С. 140. № 26, по-видимому, являются частями одного клада); Завалишино, 810 г. (Фасмер Р. Р. Завалишинский клад); Нижняя Сыроватка, 813 г. (Марков. С. 52. № 301); Угодит, 813 г. (ФасмерР. Р. Два клада); Могилев, 815 г. (Марков. С. 25. № 139, 141); Минская губ., 816 г. (Там же. С. 24. № 136); Лапотково, 817 г. (Там же. С. 49. № 281); Борки, 817 г. (Там же. С. 40. № 225); Ярыловичи, 821 г. (Там же. С. 50–51. № 290); Элмед, 821 г. (СГАИМК. I. С. 289. № 12); Литвиновичи, 824 г. (клад, найденный в августе 1954 г. близ д. Литвиновичи Кормянского р-на Гомельской обл. БССР; всего из состава этого клада в ГИМ была прислана 41 монета, из них 40 аббасидских и 1 тахиридская; младшая – 824 г. – см. табл. I); Демянск, 825 г. (Марков. С. 28. № 154); Углич, 829 г. (Там же. С. 54–55. № 314; Фасмер. Новгородский клад ИРАИМК. IV); Сарское городище, 820-е гг. (Марков. С. 54. № 313. У Маркова клад неверно датирован 854 г., так как в его состав отнесена монета указанного года, найденная вне клада, – см.: Эдинг Д. Сарское городище. С. 13); Загородье, 831 г. (Марков. С. 47. № 267; С. 141. № 31; СГАИМК. I. С. 290. № 20). сохранились достаточно полно для того, чтобы можно было датировать их внутри рассматриваемого периода. Остальные восемь, сохранившиеся частично или представленные только отдельными экземплярами монет [193] Паристовский хутор (СГАИМК. II. С. 289–290. № 24); Лелеки (Марков. Топография… С. 6. № 32; СГАИМК. I. С. 290. № 17); Вылеги (Марков. С. 28. № 152); Юрьев (Там же. С. 20. № 113); Семенов Городок (Там же. С. 46. № 263, 265; но упомянутая в обоих сообщениях позже поступившая саманидская монета X в. не может принадлежать к этому кладу); Набатово (СГАИМК. II. С. 292. № 41); Баскач (Корзухина. Русские клады. № 7); Скопинскийу. (Черепнин. Значение кладов с куфическими монетами. С. 5). , поддаются лишь суммарной датировке первой третью IX в. Учет таких кладов важен для выяснения ареала монетного обращения и для наблюдений над его изменениями в последующие периоды, однако они почти ничего не дают для изучения состава денежного обращения. В основных выводах можно опереться только на хорошо сохранившиеся клады. Сведения о династическом составе известны по 17 кладам (табл. II), при этом в 11 случаях удалось произвести и подсчет процентного отношения монет различных династий. Подсчет монет по хронологии их чеканки удалось проделать в 10 случаях (табл. I).

Как показывает таблица династического состава кладов, клады рассматриваемого периода содержат в своем составе монеты 8 династических групп: аббасидские, омейядские, тахиридские, идри-сидские, губернаторов Тудги, испанских Омейядов, испегбедские [194] Вместе с монетами испегбедов во всех случаях подсчитаны монеты халифских наместников Персии. Они имеют одинаковый с испегбедскими тип и в старых описаниях часто не выделялись. и сасанидские. 6 групп объединяются общностью обычного «куфического» типа восточных монет, но сасанидские и испегбедские принадлежат к весьма отличному, так называемому «сасанидскому» типу.

Монеты сасанидского типа в кладах занимают значительное место. Они обнаружены в 11 кладах из 17 и составляют в них до 10–20 % всего состава. В Княщинском кладе 808 г. их насчитывается 34,41 %, а в Могилевском кладе 815 г., содержащем около 2000 монет, они составляют даже подавляющее большинство. Однако последний случай является совершенно исключительным, хотя и подтверждающим наличие в обращении значительной массы монет сасанидского типа.

Обычно подавляющее большинство монет в кладах начального периода обращения дирхема составляют куфические монеты. Во всех кладах, исключая Княщинский и Могилевский, их было не менее 80 % всех монет. Старо-Ладожский клад из Минской губ., Элмедский, Литвиновичский и, по-видимому, Загородьевский клады состояли исключительно из куфических монет, причем подавляющее их большинство (в некоторых случаях 100 %) составляют дирхемы Аббасидов, а более скромное место занимают более ранние дирхемы Омейядов. Из монет остальных династий, входящих в клады в качестве незначительной примеси, более или менее постоянно присутствуют монеты Идрисидов и губернаторов Тудги.

Существенной и неповторимой особенностью состава куфической части кладов конца VIII – первой трети IX в. является преобладание монет африканской чеканки (значительная часть аббасидских монет и только что названные монеты Идрисидов и губернаторов Тудги). Эта особенность, отмеченная Р. Р. Фасмером как формальный признак кладов рассматриваемого периода, имела очень большое значение для формирования системы русского денежного счета.