Геогрий Чернявский - Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века

Когда Николаевский возвращался из первой своей поездки в Москву, в Уфе, где он перешел линию боевых действий, он был приглашен в штаб к командующему Южной группой войск Восточного фронта М.В. Фрунзе, слышавшему о Николаевском от Рыкова. Изголодавшегося в пути Николаевского Фрунзе принял по-барски: на столе были большие ломти хлеба, колбаса и водка. Разумеется, Николаевский интересовал советского командующего не сам по себе. Фрунзе рассчитывал получить от него информацию о положении на занятых врагом территориях. Разговором с Николаевским Фрунзе был настолько доволен, что приказал отправить своего собеседника в Москву в личном поезде командующего. Правда, для этого надо было сначала переправиться через реку Белую на лодке, так как мост был взорван, а поезд находился на другом берегу.

Драматические подробности Борис Иванович запомнил хорошо, так как они были связаны с судьбой его находок. Огромный кожаный чемодан, набитый собранным материалом и газетными вырезками, не помещался в лодке, и его решили отправить со следующей оказией. Однако кто-то польстился на хорошую кожаную вещь, купленную в «буржуазном» Владивостоке, и чемодан «со всеми потрохами» был украден. Узнавший об этом Фрунзе ругался последними словами и приказал во что бы то ни стало чемодан найти. В результате чемодан был найден, и Николаевский со всеми бумагами и с комфортом отправился в Москву [196].

По возвращении, 3 июля 1919 г., он выступил в Политехническом музее с докладом «Что такое колчаковщина?». Его первыми словами были: «По доброй марксистской традиции я начну с анализа экономического положения Сибири». Но говорил он в основном не об экономике, а о политической ситуации в Поволжье, на Урале и в Сибири, сосредоточившись на причинах, приведших к тому, что демократическим силам не удалось удержать власть. Главное он видел в отсутствии единства антимонархических сил, хотя и не упомянул о том, что и его собственная партия – меньшевики – отвергла сотрудничество с КОМУЧем и уфимской Директорией.

В докладе содержался призыв к единому революционному фронту против монархической контрреволюции (Колчака), причем «по умолчанию» Николаевским признавалась возможность восстановления единства всех социалистических сил (меньшевиков, эсеров и большевиков) и вхождение меньшевиков и эсеров во властные структуры. Большую утопию трудно было себе представить. Использовать в своих интересах меньшевиков и эсеров большевики, конечно, соглашались. Но пускать их во власть отказывались категорически.

Официальными печатными органами выступление Николаевского было встречено недоброжелательно и даже с издевкой [197]. «Правда» по этому поводу писала следующее:

«Из беспорядочного вороха фактов, изложенного в довольно-таки неудобоваримой форме, гр. Голосов путем чисто меньшевистских логических salto mortale делает такой неожиданный вывод: «Если вы хотите добить Колчака, то вы должны изменить свою политику и опереться на блок крестьян и рабочих». Под «вы» гр. Голосов подразумевает Советскую власть и коммунистическую партию. От имени ЦК меньшевиков он заявляет: «Мы стоим за единый революционный фронт, мы, политически не сливаясь с большевиками, готовы, однако, вместе с большевиками бить Колчака. Мы давно уже стоим на такой позиции». Но спрашивается, что до сих пор сделал меньшевистский ЦК и его «координаторы» для того, чтобы «вместе бить» ? С них довольно того, что они «стоят на такой позиции» [198].

Правда, на это выступление положительно откликнулся Ленин. В докладе на объединенном заседании ВЦИК, Московского совета, ВЦСПС и представителей фабзавкомов 4 июля 1919 г. Ленин пространно, несколько извращая факты и даже допуская ложь, выразил удовлетворение выступлением Николаевского:

«Вчера в Москве был сделан доклад одним меньшевиком. Вы в газете «Известия» могли читать об этом докладе гражданина Голосова, сообщившего, как меньшевики поехали в Сибирь, считая, что там Учредительное собрание и народовластие, и господство всеобщего избирательного права, и воля народа, а не то, что какая-нибудь диктатура одного класса, узурпация, насильничество, как они величают Советскую власть. Опыт этих людей, которые… пошли к Колчаку, – теперь опыт их показал, что не какие-нибудь большевики, а враги большевиков… оттолкнули от себя не только рабочих, не только крестьян, но и кулаков» [199].

В последующие недели Николаевский повторил свой доклад (с незначительными изменениями) в Петрограде и Твери [200]. Тогда же, сразу по возвращении в Москву, Николаевский доложил о результатах своей поездки на заседании ЦК РСДРП, сосредоточив особое внимание на неправильном поведении Майского, нарушившего партийные резолюции. ЦК постановил исключить Майского из партии (и тем подтолкнул его к коммунистам). За участие в Уфимском совещании исключены были еще два активных меньшевистских деятеля того времени: Борис Самойлович Кибрик и С. Ленский [201].

На заседании ЦК меньшевиков 30 июня 1919 г. работа Голосова на Восточном фронте в целом была одобрена. В частности, позитивно оценены были его меры по сплочению партийных сил в Сибири и на Востоке [202]. Некоторые меньшевистские организации, однако, были недовольны пробольшевистским тоном докладов Николаевского, а уж тем более «пересказом» выступлений Николаевского большевистской прессой. Петроградский комитет РСДРП с раздражением описывал, как «были устроены публичные собрания, на которых с докладом о колчаков[щине] выступал тов. Голосов, сообщения которого в явно препарированном под коммунистическим соусом виде разнесла по России казенная пресса… ПК не может не отметить, что отсутствие свободы печати дает возможность господствующей партии извратить содержание и смысл докладов т. Голосова, что производит самое неблагоприятное впечатление» [203].

Незадолго перед тем в Париже состоялась конференция представителей стран Антанты, принявшая решение признать правительство Колчака и оказать ему поддержку. Опираясь на отчет Николаевского, ЦК РСДРП утвердил воззвание «К социалистам стран Согласия [204]», в котором обращал внимание, что адмирал Колчак предпринимает попытку «восстановления главных экономических и политических элементов старого режима», что российская социал-демократия «вместе со всеми революционными элементами народа уже делает и будет делать все возможное, чтобы повергнуть в прах воскрешающие силы прошлого и покончить с ними навеки». Меньшевики призывали рабочих зарубежных стран, прежде всего стран Антанты, сломить «злую волю своих империалистов» и принудить их «дать мир истерзанной революцией России». Это обращение настолько соответствовало интересам большевиков, что его опубликовала даже газета «Известия» [205]. При этом общий тон большевистской прессы в отношении меньшевиков был издевательско-негативный. В статье известного большевистского деятеля и пропагандиста К.Б. Радека «Голос из гроба», написанной как раз в связи с осуждением меньшевиками Директории, руководство РСДРП именовалось «центральным комитетом партии мертвецов» [206].