Коллектив авторов - Польша в ХХ веке. Очерки политической истории

О том, что Царство Польское ждет иная судьба, чем другие оккупированные Центральными державами территории, свидетельствовал характер устанавливаемой здесь оккупационной администрации. Царство Польское было разделено на три области с особым статусом. Сувалкская губерния и часть Подляшья стали обычными оккупированными территориями. Наряду с занятыми немцами литовскими и белорусскими районами они подчинялись этапному командованию Главного командования армий на Востоке (Обер-Ост). Исследователи считают, что Берлин намеревался оставить эти территории после победы под собственным управлением. В австрийской зоне оккупации было создано военное генерал-губернаторство с центром в Люблине, которое подчинялось Главному командованию австро-венгерской армии. Необычным в данном случае был сам факт организации генеральной губернии (в оккупированных австрийцами Сербии и Черногории подобных институтов власти не учреждалось). Остальные районы Царства Польского, в которых проживало почти 2/3 его населения и находились главные промышленные центры, немцы отдали под управление военного генерал-губернатора, расположившего свою резиденцию в Варшаве. В отличие от австрийского коллеги он подчинялся непосредственно канцлеру Германии, а не Главному командованию армий на Востоке [204] Pobóg-Malinowski W. Najnowsza historia polityczna Polski… T. I. S. 283–284. . Таким образом, Люблинское и Варшавское генерал-губернаторства имели иной статус, чем просто оккупированная войсками территория вражеского государства. Но до ноября 1916 г. эта особенность реального значения не имела. Варшавским генерал-губернатором от начала до конца оккупации был Г. фон Безелер, командовавший немецкими войсками под Антверпеном и Модлином (Новогеоргиевском). В Люблине сменилось несколько генерал-губернаторов – Э. фон Диллер, К. фон Кук, Станислав Шептицкий (брат львовского униатского архиепископа А. Шептицкого).

Проводя политику экономической эксплуатации оккупированного Царства Польского (это не возбраняется международным правом, нормами и обычаями ведения войны), немцы и австрийцы позволили польским политическим партиям легально действовать, издавать прессу, если только она не имела враждебного им характера, разрешили образование всех уровней на польском языке. В 1915 г. в Варшаве с согласия немцев начали работать польские Политехнический институт и университет взамен русских вузов, эвакуированных соответственно в Нижний Новгород и Ростов-на-Дону. Было позволено создать польские органы местного самоуправления – советы и магистраты в городах, сеймики в поветах. Правда, и это легко объясняется статусом Царства Польского как «военной карты», их первый состав был назначен оккупационной администрацией, но уже в 1916 г. были проведены выборы. Самоуправление было предоставлено и еврейским религиозным общинам. Но административную и судебную системы оккупанты оставили за собой, чтобы не выпустить из рук нити управления генеральными губерниями.

Эта политика оккупационных властей дала ожидаемые результаты, усилив влияние «активистов», т. е. сторонников взаимодействия с Центральными державами в интересах польского дела. На «активистских» позициях стояли ППС – революционная фракция, консервативные группировки, значительная часть столичной интеллигенции. «Активисты» вошли в органы местного самоуправления и образования, основали влиятельную филантропическую организацию – Главный опекунский совет. Они выступили энтузиастами вербовки добровольцев в польский легион на стороне Австрии.

Правда, результат их усилий был меньше, чем им хотелось бы. Причины, по которым общество без особого энтузиазма включалось в сотрудничество с оккупационными властями, крылись и в обыкновенной осторожности жителей Царства Польского, веривших в возвращение русских [205] Jędrzejewicz W. Wspomnienia. Wrocław, 1993. S. 31. , и в сильном антинемецком синдроме, сформировавшемся в довоенные годы, и в противодействии «пассивистов». В этот лагерь входили национальные демократы, реалисты и некоторые другие небольшие политические группы. Политическим представительством «пассивистов» стало Межпартийное политическое коло.

Таким образом, на первом этапе войны, до 1916 г., польский вопрос не утратил своего прежнего характера, оставаясь внутренним делом разделивших Польшу империй, а предпринимавшиеся пилсудчиками и эндеками попытки сдвинуть его с мертвой точки в рамках своих довоенных концепций не дали реальных результатов. Власти благосклонно воспринимали их верноподданнические декларации и действия, но практических встречных шагов не делали.

Но у всякого события планетарного масштаба – а мировая война имела именно такой характер – своя логика развития, которую невозможно точно спрогнозировать. Если бы зачинщики войны знали, куда она приведет Европу, вряд ли они решились бы ее начинать.

Одним из непредвиденных последствий войны, давшем о себе знать уже в ее ходе, стало превращение польского вопроса из внутренней проблемы владевших польскими землями империй в открытый международный вопрос, в решении которого получили право участвовать также страны Антанты и США.

До конца 1916 г. союзники Петрограда продолжали считать судьбу Царства Польского внутренним делом России, но это не значило, что они не думали о будущем Польши. Французское и британское правительства тревожили слухи о намерении Центральных держав провести в Царстве Польском мобилизацию в армию. На них оказывали давление инспирируемые польскими эмигрантами собственные левые силы, требовавшие от государственных лидеров более решительной позиции по вопросу независимости Царства Польского. Поэтому например нельзя считать случайностью обсуждение будущего государственного статуса Польши в ходе переговоров в январе-феврале 1916 г. британских политиков с полковником Хаузом, доверенным лицом президента США В. Вильсона [206] Архив полковника Хауза. Т.П. М., 1937. С. 99, 138. .

Существенно дальше Антанты в польском вопросе применительно к Царству Польскому пошли Центральные державы, хотя и они не сразу после оккупации этой провинции решились на радикальные шаги. Как писал в своих мемуарах германский канцлер Т. Бетман-Гольвег, «польский вопрос оставался без движения так долго, как долго взаимоотношения трех империй не изменялись коренным образом…

Теоретически всего лучше было бы оставить эту проблему без решения на всем протяжении войны. Однако после того, как война не была прервана в одной из начальных фаз, не позже первых месяцев 1915 г., не могло быть и речи о partie remise » [207] Sokolnicki М. Polska w pamiętnikach… S. 11–12. .