Димитрий Чураков - Становление советской политической системы. 1917–1941 годы

В завершающей части нашего очерка рассмотрим хотя бы вкратце действия борющихся за власть сторон в течение «кровавой недели». На первом этапе восстания, московский ВРК, воздерживаясь от открытых наступательных действий в центре города, где перевес сил находился на стороне противника, использовал методы борьбы, только что успешно апробированные большевиками Петрограда. Сообщая районам города полученную утром 25 октября радиотелеграмму о низвержении правительства и переходе власти в руки Петроградского ВРК, Московский ВРК направил им директиву перейти к «самочинному выступлению под руководством районных центров» с целью «осуществления фактической власти Советов района, занимать комиссариаты». Одновременно в расчёте усыпить бдительность противника и выиграть время для мобилизации своих сил, ВРК вступил в переговоры со штабом округа. Командующий округом Рябцев пошел на них, преследуя аналогичные цели, ибо, располагая сведениями о переброске Ставкой с фронта войск в Москву, надеялся с их прибытием одним ударом покончить с восставшими.

Думается бесперспективно продолжать споры по вопросу, какая из сторон совершила большую ошибку, участвуя в переговорах и надеясь тактически переиграть друг друга. Фактор времени, на наш взгляд, эффективнее сумели использовать большевики, которые мобилизовали свои силы в городе и получили подкрепление не только из Подмосковья, но также из Петрограда, Минска, Иваново-Вознесенска и других мест. Противник же в основном довольствовался сведениями из Ставки, а также от главкомов Западного и Юго-Западного фронтов о посылке на помощь верных правительству воинских частей. Так, 28 октября Рябцев получил от начальника штаба ставки генерала Духонина депешу следующего содержания: «Для подавления большевистского мятежа посылаю в Ваше распоряжение гвардейскую бригаду с артиллерией с Юго-Западного фронта. Начинает прибывать в Москву 30 октября с Западного фронта артиллерия с прикрытием…». В то же время городскому голове В. В. Рудневу приходит телеграмма от главкома Западного фронта: «На помощь против большевиков в Москве движется кавалерия. Испрашиваю разрешение Ставки послать артиллерию…».

Сведения о движении этих войск с мест поступали в Московский Совет и его Революционный комитет. «Вторично сообщаем: в г. Вязьме по Александровской ж.д. хочет пробиться в Москву эшелон с казаками» – такая телеграмма поступила 1 ноября им от порайонного ВРК названной дороги. Этот же адресат сообщал о том, что от Малоярославца двигаются два эшелона казаков, которые ранее разгромили Совет в Калуге и арестовали его членов. Можно себе представить, какое впечатление произвело последнее известие на руководителей московского восстания, когда они узнали, что такую телеграмму получили московские викжелевцы.

Вести подобного рода придавали сторонникам Временного правительства в первые дни московского восстания уверенность в успехе. Но, забегая вперед, следует подчеркнуть, что обещанная помощь им так и не пришла. «Вести о походе войск, приходившие ежедневно, – признал позже в своем докладе на заседании московского городского комитета трудовой народно-социалистической партии Г. Филатьев, – оказывались ложными и создавали ужасное настроение…».

Тем не менее, 26–28 октября борьба в Москве шла с переменным успехом. В районах города, в особенности на рабочих окраинах, где явный перевес сил изначально был на стороне большевиков, восставшие овладели электростанцией и основными вокзалами. В центре города успех в эти дни сопутствовал антибольшевистским силам, костяк которых составляли, как и в Питере, офицерские отряды и юнкера военных учебных заведений, к которым примыкали боевые дружины правых эсеров, группы студенческой и гимназической молодежи.

Оттеснив восставших от зданий почты и телеграфа, они лишили гарнизон Кремля связи с ВРК и вынудили его утром 28 октября сдаться. Штурма его юнкерами, о чем пишет Р. Пайпс, не было, так как гарнизон сдался без боя, согласно договоренности при переговорах, хотя он к этому времени возрос с 3 до 8 рот при 40 пулеметах. Юнкера вошли через открытые им ворота. Оружие восставшие сложили. Но внутри Кремля непонятно почему возникла перестрелка. В ней, по словам Филатьева, погибло 15 юнкеров. Тогда их отряды начали ответную стрельбу, убив якобы тоже 15 солдат 56-го полка. По другому свидетельству (прокурора московской судебной палаты Стааля), юнкера потеряли 1 человека и расстреляли 101 солдата.

Взятие юнкерами Кремля с его арсеналом означало несомненный успех сил антибольшевистского лагеря Москвы. Одновременно, используя проявления паники в советском лагере, отряд юнкеров численностью в 100 человек на автомобилях, в сопровождении 50 конных казаков, совершил удачную вылазку, напав на Ходынское поле, где дислоцировалась нейтрально настроенная артиллерийская бригада. Операция эта закончилась захватом двух орудий и помимо того были изъяты замки у многих других пушек, но не у всех. Был совершён и налёт на один из складов, чтобы захватить недостающие у юнкеров и добровольных дружинников патроны. Но явно переоценивая под влиянием Рябцева эти успехи своих сил, Комитет общественной безопасности непосредственно после сдачи Кремля торжественно заявил, что «восстание подавлено» и засевшие по призыву большевиков на его территории 8 рот с 40 пулеметами «сдались без единого выстрела».

Переговоры представителей противостоящих сторон в городской Думе продолжались. По мнению Филатьева «там большевики проявили растерянность и готовность сдаться». Проявления уступчивости и даже растерянности в поведении их представителей, особенно таких, как В. П. Ногин, вероятнее всего имели место, но в отношении их готовности сдаться, в такой характеристике их действий Филатьевым проявилось стремление последнего больше выдать желаемое за действительность.

Не дав ответа на ультиматум КОБа, большевистская делегация обещала ответить по телефону. В ее дальнейших действиях просматривается желание выиграть время для мобилизации своих сил, но не капитулировать перед противником. Недаром тот же Филатьев вынужден был признать, что медлительность «дала им силы» и что постепенно к большевикам стали присоединяться полки и красногвардейцы, и уже они сами стали диктовать условия, на которых КОБ не соглашался.

Новый тур переговоров, развернувшихся между представителями большевистского ВРК И. Н. Стуковым и А. Ломовым (Г. И. Оппоковым), с одной стороны, и делегацией Московского губернского совета крестьянских депутатов – с другой, позволил большевикам не только решить поставленную задачу, но и дождаться исхода борьбы с походом Керенского и Краснова на Петроград и, опираясь на разгром этой авантюры и юнкерского выступления на улицах Питера, добиться соглашения на выгодных для советской стороны условиях, которое в свою очередь помогло ускорить ликвидацию вооружённой борьбы на улицах и переулках белокаменной.