Леонид Гурченко - Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

Не лепо ли ны [1] Не лепо ли ны… – Лепо – здесь в значении «подобает», то есть соответствует принятым правилам, нормам. Ср.: «Яко Тебе лепо слава, честь и дьрьжава». Вариант: «Емоу же (Христу) подобаеть вьсяка слава, чьсть и дьрьжава» (Успенский сборник, 1971. Стб. 203а 29–32; Стб. 145 г 29–31). В переводе предпочтение отдано близкому по смыслу слову «должно» в значении «следует, необходимо», с целью сохранения ритмической организации подлинника. , бяшет, братие,
начати старыми словесы́
трудных повестии [2] …начати старыми словесы трудныхъ повестии. – Повести – в данном случае «поучения». «Но о законе Моисеемь данеемь и о благодати и истине Христомъ бывшии повесть си есть» (Молдован, 1984. С. 79. Стб. 170а; Срезневский, 1863. Т. 2. – Стлб. 108–109). Начало «Слова о полку Игреве» производит впечатление намёка на слова евангелиста Луки в начале его повествования о Христе: «Понеже оубо мнози начаша чинити повесть о извествованных в нас вещех… изволися и мне… поряду писати тебе, державный (достопочтенный) Феофиле» (Лк.,1, 1–3). Выходит, что автор принялся за своё «Слово» об Игоре после того, как уже начали составлять повествования о знаменитом походе Игоря на половцев, подражая, по смыслу слов автора, известному какому-то сочинению «мудрого Бояна» на другую тему русской истории, в котором содержались христианские поучения и наставления. Об этом сочинении можно судить по рассказам Ипатьевской и Лаврентьевской летописей о походе Игоря, в которых имеются поучения и наставления, но не актуализированы междукняжеские отношения, часто служившие причиной нападения половцев на Русскую землю. о пълку Игореве,
Игоря Святъславлича?

Начати же ся тъи песни
по былинам сего времени,
а не по замы́шлению Бо́яню.
Бо́ян бо вещии,
Аще кому хотяще песнь творити,
то растекашется мыслию по́ Древу [3] Боян бо вещий, аще кому хотяще песнь творити, то растекашется мыслию по древу. – См. комментарий № 10. ,
серым вълком по́ земли,
ши́зым орлом под о́блакы.

Помня́шеть бо речь —
първых времен усобице [4] Помняшеть бо речь. – Речь – звучащий, устный язык. Однако в данном предложении полонизм (?) из лат. res – «вещь, предмет, дело (дела), война, битва» (ср.: русск. «быть в деле» – «быть в сражении»). В древнерусских текстах Нового Завета речь – «вина, обвинение». Украинское рiч – «вещь, предмет, дело». В белорусском то же: «И был у него коморником, и будучи в коморе, каждую реч чудне а (и) рядне панскую ховал и справовал» (ПСРЛ, 1980. С. 94). В др. – евр. dabar – «слово, речь, дело, деяние». В др. – греч. logos – «слово, речь, дело, разум». ,
тогда пущашеть
10 со́колов на стадо лебедеи,
который дотечаше, та преди́песь пояше [5] Та преди песь пояше… – Пояше – аорист (прош. вр.) от гл. ять («взять»), но не от гл. петь.
старо́му Яро́славу, храброму Мсти́славу,
иже зареза Редедю
пред пълкы косожьскыми,
красному Романови Святъславличю.

Бо́ян же, братие, не 10 со́колов
на стадо лебедеи пущаше,
нъ своя вещиа пръсты
на живая струны въскладаша,
они же сами князем славу рокотаху.

Почнем же, братие,
повесть сию от стараго Владимера
до нынешняго Игоря,
иже истягну́мь крепостию своею,
и поостри́ сердца своего мужеством [6] Иже истягну умь крепостию своею, и поостри сердца своего мужеством. Истягну – от истягнути, но не в значении «вытянуть, растянуть», (перен. «протянуть, простереть»), а в значении «воздержаться, победить, одолеть». Ср.: «…да быхом ся востягнули от злых дел» («чтобы мы воздержались от злых дел») (ПЛДР, 1978. С. 232); «Стягнув тело твое воздержанием и чистотою…» («препоясав» – «победив» тело) (Минея, 1910. Л. ЧА об.). Умь – притяж. форма. Принадлежащее уму свойство: мыслительная способность, разум, образ мыслей, смысл, здравый смысл. Поостри – «возбудил, поощрил» (Срезневский, 1863. Т. 2). Близкое по смыслу выражение: «…в сердце отточены порывы духа» (ЛДВ, 1984. № 8. С. 54). ,
наплънився ратнаго духа,
наведе́ своя храбрыя плъкы
на́землю Половецкую
за́землю Руськую.

Тогда Игорь
възре на светлое солнце и виде:
от него тьмою вся своя вои прикрыты.
И рече Игорь
к дружине своеи:
«Братие и дружино!
луцежь бы по́тяту быти,
неже полонену быти.

А всядем, братие, на свои бръзыя ко́мони,
да по́зрим Синего Дону». —
Спала́князю умь похоти,
и жалость ему зна́мение заступи́ [7] И жалость ему знамение заступи… – Жалость – досада, негодование. «…И саддукеи, жаляще си, за еже оучити им люди…» («…И саддукеи, досадуя на то, что они учат народ…») (Деян. 4, 1–2). «Да како жаль ми бяшеть на Игоря, тако ныне жалую больши по Игоре, брате моем» («Как досадовал я раньше на Игоря, так теперь печалюсь больше по Игоре, брате моем») (Ипатьевская летопись. Стб. 645). , —
искусити Дону Великаго.
«Хощу бо, рече, копие́приломити
конець поля Половецкаго с вами, русичи [8] Русиц(ч)и – дети Руса (такая форма слова только в этом памятнике). Форма слова образована по модели: патрономическая основа (Рус) + патрономический суффикс – ич-; ср.: кривичи, радимичи. Родоначальником русичей, Русом, выступает здесь Владимир I, Креститель Руси. Поэтому русичи – это русские князья-христиане, а также аристократы-дружинники, тоже христиане. В тексте памятника им противостоят «дети бесовы» – язычники-половцы, «поганые». То, что Владимир считался родоначальником русских князей, отмечено как скандинавскими, так и русскими источниками (Пашуто, 1968. С. 306. № 20). Ср.: «Началника благочестью, и проповедника вере, и княземь рустимъ верховьнаго (Святого Владимира) днь(с) рустии сбори сшедъшеся въсхвалимъ» (Словарь, 1989. С. 268 («вьрховьнии»); «…братия князи руския, гнездо есми князя Владимера Киевскаго, иже изведе нас от страсти (от смерти) еллинския (языческой), ему же открыл Господь познати православную (веру)…» (Сказание, 1980. Л. 15, 15 об.). В древнерусских источниках слово «русь» рассматривалось как социальный термин, обозначающий правящую элиту (Об управлении, 1991. Комментарий. С. 296–305). Восстанавливаемое имя Рус из сущ. «русичи», отнесенно, на наш взгляд, к Владимиру I. Оно эпонимически независимо от существовавшего, возможно, уже в начале X в. эпонима Рус, так как сам автор говорит, что ограничивает повествование «от старого Владимира до нынешнего Игоря». Более древние времена он исключает, помимо славянской мифологии. См. далее о Дажьбожьем внуке. ,
хощу главу свою приложити,
а любо испити шеломомь Дону». —