Иван Ильин - Русский Колокол. Журнал волевой идеи (сборник)

После революции нельзя думать и говорить одно, а чувствовать и делать другое. Прошла пора салонных фраз, отвлеченных сентиментальностей и безответственной критики. Бремя России пало на наши рамена [75]. Нам нельзя ни уклоняться, ни отказываться, русская интеллигенция наших дней (готова она к этому или не готова) должна заместить павших, поднять бремя, принять ответственность и честно и мужественно осуществить свой долг. И помнить, что революция в России была только первою пробою мирового злодейства; что борьба с ее остатками и последствиями захватит и ряд последующих поколений; что, оправившись от этой революции, Россия будет иметь за спиною ряд лет неистовой, деморализующей пропаганды, а вокруг себя – зараженные, не переболевшие страны…

Надо помнить, что всё двоящееся и половинчатое обречено в начавшейся мировой борьбе: для него есть только два пути – в стан дьявола или в мусорную яму истории…

И потому необходимо, чтобы русское правосознание не только углублялось, но и крепло.

Религиозная укорененность есть первый залог крепости, ибо она делает человека – Кифою [76]. Остальное должно довершить умственное и волевое воспитание народа на основах собственности, справедливого ранга и верной меры свободы .

Нельзя и нелепо думать, что «народ» воспитается как-то «сам собою». И если эта фраза имеет вообще какой-нибудь смысл, то лишь тот, что народ выдвинет из своих собственных недр мыслителей и воспитателей , которые сначала сами в себе откроют путь к верному правосознанию, а потом укажут его другим и побудят этих других насадить это верное правосознание в массе.

Но именно к этому мы и зовем. И так оно, конечно, и будет: русская интеллигенция поймет законы духа и истории, встанет на верный путь и совершит в течение нескольких поколений дело национального воспитания. Ибо это дело, дело национального воспитания, всегда и всюду выполнялось интеллигенцией: монахом, пастырем церкви, школьным учителем, ученым, художником, офицером, судьей и чиновником. И эта интеллигенция есть не чуждый, извне приходящий, безнациональный слой, но вышедшая из недр самого народа его собственная сила веры, воли и ума. Интеллигенция есть порождение народа; народ есть создание интеллигенции. Это связь глубинная, духовная, органическая. И где ее нет, там национальное крушение у порога.

Горе России, если она в ближайшие десятилетия не найдет у себя здоровой и сильной, ведущей и воспитывающей интеллигенции! Горе нам, если этот слой – чувством, волею и разумением – окажется опять не на высоте; если он поддастся влиянию черной или красной полуинтеллигенции, – черной [77], с ее классовыми вожделениями, с ее обскурантством, с ее демагогическим презрением к русскому простому народу и ее ненавистью справа; и красной, с ее «классовою борьбою», с ее безбожием, с ее «социалистической» агитацией, разжигающей жадность, бунтарство и ненависть слева!..

Но для того, чтобы воспитывать других, интеллигенция должна сначала воспитать себя: воспитать в себе чувство государственной ответственности и способность к цельным и мужественным поступкам .

Воспитание совсем не сводится к «обучению» и «уговариванию». Нет, слово есть реальное событие только тогда, когда за ним стоит дело : во-первых, живой пример, волевой поступок, живая система действий; во-вторых, верная правовая и хозяйственная реформа… «Обучать» можно и словами; для воспитания нужны дела. Поддерживать кое-как порядок в стране может и грубый, и гнусный режим; для воспитания необходима творческая мера собственности, справедливый и подвижной ранг и верная мера свободы .

Интеллигенция нуждается в силе характера . Для того, чтобы вести свой народ, она должна не только много знать и верно понимать; она должна еще – верно видеть национальные цели и честно служить им.

Интеллигенция, состоящая из беспринципных карьеристов и продажных взяточников, – творит предательство по отношению к родине; государство не может ею строиться; и народ или выдвинет на ее место новые национальные кадры, или погибнет.

Интеллигенция безвольная, робкая, близорукая и сентиментальная – не может быть ведущим слоем своего народа; ибо ведет сила, а не слабость; мужество, а не трусость; дальнозоркость, а не беспомощная слепота.

Интеллигенция же, состоящая из профессиональных агитаторов, поджигателей и ниспровергателей, – перестает быть интеллигенцией и становится вреднейшей разновидностью черни. Именно черни: ибо душа демагога хранит в себе квинтэссенцию черни; именно вреднейшей , ибо – воинствующей, насаждающей зависть и в честолюбии своем порочной…

Еще в России в период «военного коммунизма» мне не раз приходилось слышать и от коммунистов, и от взбаламученного простонародья, и от впавшего в уныние, смещенного интеллигента, – что в России интеллигенция «не нужна», что «народ» и без нее «управится»… И каждый раз я с грустью думал, что, действительно, интеллигенция, не воспитывающая народное правосознание или прямо развращающая его, – не нужна народу; но не нужна только потому, что она не нужна Делу Божьему на земле . Она поистине как соль, потерявшая свою силу… Но национальная, волевая и честная интеллигенция, способная вести и воспитывать свою национальную не - интеллигенцию , – и верой, и делом, и реформой, и вырастающим изо всего этого ответственным и мужественным словом, – она необходима стране, она необходима ей прежде всего и больше всего…

Будущее принадлежит народам с углубляющимся и крепнущим правосознанием. И судьба России зависит от того, найдется ли у нее верующая, волевая, идейная и государственно умудренная интеллигенция, верная Богу и родине, сильная делом и словом…

Вы не должны судить и осуждать нас. Вы должны нас понять. Вы должны признать важность совершаемого нами дела; не мешать нам и молиться за нас.

Трагедия, переживаемая нами, невиданна в истории; и кто вправе судить нас, не выстрадав наши душевные и телес ные муки? Изо дня в день, из года в год, вдруг утратив всё: очаг, покой, безопасность, личную жизнь; голодая и нищен ствуя; видя вокруг низость и свирепость; понимая порочность и бессмысленность творимого; тая про себя любовь и ненависть; всё время теряя изнемогших близких; истомив свое сердце укорами и страстно любя нашу Россию, – нести ярмо унижений и сыска, блюсти в себе огонь верности и думать… что вы нас считаете приспособившимися предателями…

Знаете ли вы, что значит не брать советского места и ежедневно по нескольку раз перевязывать своим девочкам туберкулезные раны? Знаете ли вы, что значит годами носить своему мужу передачу в тюрьму и на третий год узнать, что он расстрелян? Знаете ли вы, что делается в душе профессора, жена которого стала базарною торговкою для того, чтобы он не унижался на кафедре? Знаете ли вы, как умерла гениальная Садовская – вся во вшах, в заледенелой комнате, освещенная лучиной в руках опоздавшего доктора? Знаете ли вы о бесчисленных заговорщиках – безвестно погибших в застенке только вследствие своей заговорщической неумелости? Знаете ли вы этот кошмар: жить в одной комнате со вселенными коммунистами? Можете ли вы измерить все наши неисчислимые и неописуемые муки?