Иван Ильин - Русский Колокол. Журнал волевой идеи (сборник)

То, что интеллигенция говорила простому народу, будило в нем не совесть, а бессовестность; не патриотическое единение, а дух раздора; не правосознание, а дух произвола; не чувство долга, а чувство жадности. И могло ли быть иначе, когда у интеллигенции не было религиозного восприятия родины , не было национальной идеи , не было государственного смысла и воли . Ключ к глубокому и здоровому инстинкту русского простого народа, ключ к его живому духу – был потерян; а доступ к его низким, жадным и свирепым влечениям был открыт и легок.

Так случилось это, что инстинкт национального самосохранения иссяк в русской интеллигенции и потому она оказалась неспособною будить инстинкт национального самосохранения в русских массах и вести их за собою. Русский образованный слой глотал европейскую культуру, не проверяя ее выдумки и «открытия» – ни глубиною религиозной, христианской совести , ни глубиною национального инстинкта самосохранения . Умственные химеры и противоестественные утопии Запада пленяли его беспочвенную душу, не сдержанную спасительным внутренним упором здорового инстинкта, этого великого учителя в вопросах жизненного реализма и политической целесообразности; а слепое доверие к рассудку и освободившийся в безрелигиозной душе запас фанатизма – превращали эти утопии и химеры в какое-то противоестественное и безбожное «евангелие» для массы . И весь этот блуд и бред нуждался только в воле , чтобы возникла волевая одержимость большевицкой революции.

В таком состоянии русская интеллигенция не могла вести русское дело, не могла строить Россию .

Потеряв живое отношение к Богу, она исказила свое понимание христианства, сведя все к животной сентиментальности, к социализму и отрицанию национального начала. Этим она потеряла о рган для русского дела, ибо русское дело есть сразу дело религиозное, национальное и государственное; и тот, кто упускает хотя бы одну из этих сторон, тот упускает все сразу.

Вместе с тем, следуя рассудку, материализму и западным теориям, она извратила свое понимание человеческой природы и народной жизни . Она как бы ослепла и оглохла для того, что говорит голос инстинкта , голос органической целесообразности , голос духа , голос личности , голос национальности . Все распалось для нее на механические составные части и на механические законы. Тайна живого, органического единения и творчества ушла от нее, стала ей недоступна: народ распался для нее на своекорыстные «атомы» и «классы», на «угнетателей» и «угнетенных»; и смысл великой, национальной, органической и духовной совокупности, строившей себя в веках и именуемой Россией – стал для нее мертвым звуком…

Так случилось это, что русская интеллигенция инстинктом и разумением своим отделилась от русского простого народа и сознательно противопоставила себя ему. Она перестала чувствовать его – своим народом, а себя – его интеллигенцией. Она перестала ощущать свое единое с ним национальное мы ; она разучилась видеть в себе национально-волевой о рган единого русского народа, призванный воспитывать и обязанный вести; она сама себя измерила и оценила плоским мерилом социалистической морали и, измерив, осудила; она уверовала в физический труд и потеряла веру в святыню духовного творчества; и, почувствовав свою мнимую «вину» перед простым народом, пошла «вещать» ему трупную «мудрость» безбожия и социализма. Она понесла ему начала духовного тлена и разложения, религию раздора и мести, химеру равенства и социализма. И весь этот бред и блуд ждал только сильной воли для того, чтобы большевицкая революция завладела страною…

Сущность русской революции состоит в том, что русская интеллигенция выдала свой народ на духовное растление, а народ выдал свою интеллигенцию на поругание и растерзание . И конец революции придет тогда, когда русская интеллигенция и русский народ возродят в себе верную глубину религиозно-национального инстинкта и воссоединятся ; когда интеллигенция докажет, что она не только не изменила волею национальной идее , но что она умеет умирать за нее и за национальную власть ; а народ убедится в том, что интеллигенция необходима ему именно как носительница национальной идеи , как строительница здоровой и великой национальной государственности .

Видим и верим, что час этот близится. Верим и знаем, что кончены духовные блуждания русской интеллигенции; что ей предстоят впереди волевые свершения и духовные достижения: ибо великий народ велик прежде всего в своих вождях и творцах. В беззаветной любви к национальной России найдут друг друга русские люди; по этой любви они узнают друг друга и восстановят свое доверие и единство…

Тяжелые, долгие годы, прожитые в томительном ожидании, – не прошли без внутренней пользы для русской эмиграции, и постоянные разочарования, после неоднократных надежд на избавление России от большевизма при помощи иностранного оружия, открыли ей глаза на самую сущность и на глубокое значение происходящего в России процесса. Эмиграция все более и более отдает себе отчет в том, что лишь великая духовная сила, духовное возрождение самого русского народа в состоянии обеспечить исцеление России и восстановить ее национальную мощь…

Зарубежная Россия ежегодно празднует день русской культуры; это ее светлый праздник на чужбине. Она хорошо знает, что в этой области ей необходимо духовное единение, необходима связь с Россией прошлого и Россией будущего, с вечной Россией. И во всех странах своего временного пребывания русская эмиграция связала этот день духовного сосредоточения, день, когда обновляется клятва верности России, – с именем великого русского поэта; ибо в творениях Пушкина она находит ту спасительную силу, которую она всей душою ищет: гордый, созидательный, верующий патриотизм . Под сень его утешительной и бодрящей силы приходит вся зарубежная Русь – без различия ее политических программ и разделений. Здесь выше поднимаются сердца, ярче горит надежда. Злоба дня отходит от нас, и мы восходим на должную высоту.

На тот же самый путь веры в созидательную силу гения русского народа нам следует вступить и в области политической. Русская эмиграция должна спокойно и уверенно повернуться лицом к России, и «платформа» ее должна стать выше всяких партийных комбинаций. Наше политическое умонастроение должно всецело исходить из веры в гений Русского народа (Пушкинский патриотизм); из непоколебимой веры в то, что под ударами судьбы и в итоге испытаний в сердце и в уме великого народа происходит эволюция чувства и понимания, ведущая к национальному подъему, к свержению большевицкого ига усилием самого народа и к рождению Нации в полном смысле этого слова . Верна лишь одна ставка: на свой собственный народ, на Россию!