Тимур Евсеенко - От общины к сложной государственности в античном Средниземноморье

Можно конечно предположить, что городские общины в составе государств Древнего Востока обладали статусом если не собственно государств, то, по крайней мере, государственных образований. Тогда древневосточные монархии окажутся подобными современным федерациям или, по крайней мере, унитарным государствам, включающим в свой состав автономные образования. Но в таком случае следует максимально четко разграничить понятия «община» (родовая или домашняя) и «государство» (как община гражданская, если согласиться с этим термином в трактовке «школы Дьяконова») и уже ни в коем случае не смешивать их тем более не подменять одно другим.

Подводя итог сказанному, подчеркнем, что небрежное употребление терминов порождает в данном случае путаницу. И не случайно Л. С. Васильев решительно возражал В. А. Якобсону, ведя речь о праве Древнего Востока. «Речь идет именно о праве, т. е. о системе определенных гражданских свобод и гарантий. В этом смысле мне кажется неприемлемым употребление В. А. Якобсоном понятий “граждане”, “гражданское население”, “коллектив граждан” по отношению к Востоку. На традиционном Востоке граждан не было – были подданные» [94] Государство и право на древнем Востоке: Круглый стол. НАА. 1984. № 3. С. 72. . Возразить на это нечего.

Можно, конечно, утверждать, что различные ученые по-разному могут понимать такие понятия, как «граждане» или «гражданский». В таком случае спор идет не о содержании понятий, а только об адекватности их терминологического обозначения. Однако ранее уже указывалось на смысловую близость древнего и современного представлений о гражданстве. Ю. И. Семёнов вполне резонно утверждал в одной из своих работ, что идеалом любой науки является однозначность используемых ею терминов (во избежание путаницы). Поэтому было бы крайне желательным использовать термины однозначно, в строго определенном смысле. Только тогда они будут подлинно научными [95] Семёнов Ю. И . О стадиальной типологии общины. С. 90. .

Ко всему вышесказанному хочется добавить, что основоположники «школы Дьяконова», похоже, и сами чувствуют уязвимость своих позиций. Видимо, поэтому И. М. Дьяконов прибегает к авторитету автора термина «гражданская община» Н. Д. Фюстель де Куланжа. «Западно-азиатская община II тыс. до н. э. могла бы в терминологии Фюстель де Куланжа быть обозначена как гражданская община (cite), и в этом она типологически сходна и с западным полисом», – утверждает он [96] Дьяконов И. М . Проблемы экономики. О структуре общества Ближнего Востока до середины II тыс. до н. э. С. 4. . Но в том-то и дело, что определение понятий «гражданин» и «гражданская община», данные самим Фюстель де Куланжем были весьма специфичны. Во-первых, он ставил гражданскую общину в один ряд с семьей и племенем, как однопорядковые явления: «Семья, фратрия, триба, гражданская община, все это – общества, совершенно сходные между собою, родившиеся одно из другого целым рядом союзов» [97] Фюстель де Куланж Н. Д . Древняя гражданская община. М., 1903. С. 103. . Во-вторых, французский ученый рассматривал гражданскую общину как простую совокупность семейных и родовых ячеек, связанных главным образом единством религиозного культа: «Гражданская община не есть собрание отдельных лиц, но конфедерация многочисленных групп, сложившихся прежде ее и продолжающих свое существование» [98] Там же. С. 104. , «общество развивалось лишь по мере того, как расширялась религия» [99] Там же. С. 107. .

Наконец, понятие «гражданин» Фюстель де Куланж рассматривал не с юридических, а с совершенно иных позиций. «Если бы кто-либо захотел охарактеризовать гражданина античных времен по его наиболее существенному отличию, – писал он, – то он должен был бы выразиться, что это – человек, который одной религии с гражданской общиной и чтит общих с нею богов» [100] Там же. С. 165. . Но при всем почтении к уважаемому классику исторической науки согласиться с ним никак нельзя. В Древней Греции одни и те же божества одинаково могли почитаться в различных полисных общинах, что отмечал и сам Фюстель де Куланж [101] См.: Там же. С. 184–185. . С другой стороны, в каждой античной семье имелись свои собственные божества, почитавшиеся не только полноправными ее членами, но и домашними рабами. Так что уже в XIX столетии такой религиозно-генетический подход к гражданской общине мог быть оспорен. Современные же представления о гражданской общине значительно отличаются от приведенных выше. Сам И. М. Дьяконов исходит при ее определении из других критериев.

Следовательно, утверждения сторонников «школы Дьяконова» следует признать, по меньшей мере, спорными и нуждающимися в более тщательном обосновании. Что же касается понятия «гражданская община» (правильнее, очевидно, говорить – «община граждан»), то ему явно требуется более четкое определение, исключающее ее смешение с другими видами общинной организации. Не ставя здесь такой задачи, можно попытаться все же выделить хотя бы некоторые признаки, позволяющие вычленить гражданскую общину (общину граждан) из множества разновидностей общинных организаций.

Выше уже было сказано, кого считали в древности гражданами. Но что же превращало этих людей в свободных и полноправных граждан? Именно обладание равными правами, а также и равная защищенность от самой большой опасности, существовавшей в те времена внутри коллектива, – долгового рабства, которое являлось лишь крайней, порождавшейся голодом и нищетой, формой зависимости рядовых общинников от общинной знати. Полноправное гражданство давала защищенность от голода и нищеты, которая могла обеспечиваться только бескорыстной поддержкой всего коллектива.

В самом деле, право участия в народном собрании и суде само по себе гражданина не создает. Ведь неизбежно возникающее и углубляющееся в классовом обществе имущественное неравенство ставит многих членов общины в отношения зависимости от знатных и богатых соседей. Клиентелизм, характерный для многих раннеклассовых (и не только) обществ, родился именно на этой основе. Отношения зависимости от частного лица, неважно, должностного или принадлежащего знатному роду, превращают общинника из самостоятельного субъекта общественных отношений в послушного исполнителя чужой воли. И не имеет значения при этом, участвует ли он в народном собрании или нет, ведь от фактического решения жизненно важных проблем общины он уже отстранен, поскольку вынужден руководствоваться не своими собственными интересами, а желаниями своего покровителя, ставшими для него законом. Поэтому представляется, что общину, в которой не обеспечено хотя бы относительное равноправие ее членов, возможно их порабощение не в особых случаях (тяжкие преступления, караемые обычно смертной казнью), а за долги (явление обычное для неустойчивой экономики того времени), в которой людям не гарантируется в той или иной форме некий минимальный уровень материального благополучия, позволяющий им заниматься общественной деятельностью, – такую общину именовать гражданской нет никаких оснований. Право именоваться гражданской общиной можно признать только за средиземноморским полисом.