Андрей Голицын - Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи

Задним числом Рябов (видимо, не без влияния со стороны прокурора-криминалиста) свою «оплошность» тех лет тоже постарался исправить. В книге «Как это было», изданной в 1998 году, он написал: «Мы все испугались… Мгновенье назад мы были законопослушные советские люди, сейчас мы – с точки зрения Лубянки – враги пролетарского государства. Что нас ожидает в будущем?» О страхе перед Лубянкой Гелий Трофимович вспомнил вдруг через тридцать лет, а когда писался дневник и когда он из глинистой жижи извлекал шпалы, слой за слоем, и черепа с позвонками, тогда он не трясся от ужаса, что вот-вот из лесной чащи выскочат свердловские чекисты с собаками и наручниками.

Итак, по тому, что записано Рябовым в дневнике, который он, по его утверждению, вёл непосредственно во время вскрытия захоронения, до самих останков добраться удалось только после того, как были извлечены три слоя шпал. Прокурору Туйкову он по этому поводу сказал: «Как происходило вскрытие, подробности этой работы я описал в дневниках за 1979 и 1980 годы. Ксерокопии этих записей прошу приложить к этому объяснению». Это Рябов говорит в 1991 году. В журнальном варианте его повести, той, что двумя годами ранее встречи с прокурором была опубликована журналом «Родина», картина этого момента представлена совершенно в ином виде. «Утро было раннее, – писал Рябов. – Приготовили лопаты, вот и первый удар вглубь. Сняли слой земли, в которой лопата упёрлась во что-то жёсткое, пружинящее. Хворост, ветки, хорошо сохранившиеся. Под ними снова земля – перемешанная, перекопанная (с чем перемешанная? Кем перекопанная? – А.Г.). На мгновенье я остановился, чтобы перевести дыхание, и вдруг он (напарник) крикнул сдавленно: “Железяка какая-то!” Это была тазовая кость чёрно-зелёного цвета. И сразу же пошли кости, кости, целые скелеты, черепа… Мы достали три – обгоревшие от кислоты (на кислоте Рябов постоянно акцентирует внимание. – А.Г.), с пулевыми ударами, у кого в виске, у кого на темени» (в дневнике – пулевое отверстие в затылке. – А.Г.). Через десять лет после собственноручной записи в дневнике Рябов никаких настилов из шпал не обнаруживает (похоже на то, что «подённый» дневник писался уже в 1989 году или даже в 1991-м). А студентам в Историко-архивном институте он рассказал, что когда они вскрыли «это место», то под слоем земли попались им только «палки и доски». Исчезли «брёвна, кирпичи, камни». Их, наверное, команда распределила между собой на сувениры, и Рябов то, что ему досталось, вместе с черепами и позвонками увёз в Москву. Информация, которая идёт от Авдонина, во многом не совпадает с тем, что говорил и писал Рябов. В записке, составленной 31 октября 1993 года в адрес председателя Правительственной комиссии Ю.Ф. Ярова и содержавшей информацию о нахождении царского захоронения и его вскрытия в 1979 году, Авдонин сообщал: «После длительных поисков это место (то есть могильник) было обнаружено мною вместе с геологом Михаилом Кочуровым при проверки грунта дороги с помощью простого инструмента в виде большого штопора. В районе Поросёнкова Лога, ввёртывая его в землю, мы попали на глубине порядка 40 см во что-то деревянное. Площадь из дерева составляла примерно 2 м на 3 м. Мы нашли настил – место, где застрял автомобиль. В этом же году место было вскрыто. Деревянный настил находился на глубине порядка 30–40 см от поверхности земли. Сразу же под настилом оказались человеческие останки». Авдонину без всяких изменений вторит прокурор-криминалист уже в 1998 году в «заключительном» документе следствия. Он пишет: «В 1978 г. в районе Поросёнкова Лога группой А.Н. Авдонина (Рябов как открыватель Царской могилы вообще не фигурирует. – А.Г.) найдено понижение почвы, где при бурении на небольшой глубине обнаружили деревянный настил. Летом 1979 года место было вскрыто. Деревянный настил находился на глубине 30–40 см от поверхности земли. Сразу же под настилом оказались человеческие останки». Единственное, что в документе Соловьёва не совпало с текстом, который он переписывал, в чём он счёл нужным «подправить» Авдонина, – это протяжённость во времени самого события. Авдонин с Кочуровым набрели на деревянный настил в 1979 году и тогда же произвели вскрытие захоронения. По Соловьёву, вскрытие произошло тоже в 1979 году, но на следующий год после обнаружения настила. Гораздо важнее отметить, что картина всего этого действа, представленная

Авдониным и Соловьёвым, во многом расходится с тем, что в разное время живописал Рябов. Казалось бы, искали, копали, извлекали оба вместе, а из рассказа каждого в отдельности создаётся впечатление, будто бы речь идёт о событиях, между собой не связанных. (Эти разночтения почему-то следователя Генеральной прокуратуры никак не интересуют, и почему-то только авдонинская версия им принимается как абсолютно достоверная.)

Оба постоянно противоречат друг другу, и оба путаются. Например, Авдонин, давая объяснения прокурору Туйкову, как-то странно не может назвать многие даты, связанные с самыми, казалось бы, знаменательными событиями в его собственной судьбе. Он говорит: «Какого числа я не помню, мы приехали на поляну и вскрыли Яму». «Какого числа и в каком месяце 1980года мы вернули останки в захоронение, я не помню». Позднее, когда Авдонин стал членом Правительственной комиссии, «память» у него восстановилась. В статье, напечатанной в сборнике «Романовских чтений» (изданном в 1997году), он писал: «Вскрытие было произведено 1июня 1979года (Рябов в Историко-архивном институте сказал: «30мая 1979года ранним утром мы вскрыли это место, обнаружили палки и доски».— А.Г.). Раскоп – примерно метр на метр. Человеческие останки встречены на глубине порядка 70см (в 1993году останки встречены были под деревянным настилом, 30–40см, что повторил в своём финальном документе прокурор-криминалист. – А.Г.). Здесь сразу же, на небольшом расстоянии друг от друга, обнаружены три черепа. Они изъяты для последующей идентификации. Раскоп закрыт». В отличие от Рябова, по Авдонину, вся процедура «вскрытия ямы» и всё с этим действием связанное, вместе с завершением всех работ и заметанием следов своего присутствия, заняло один день. А точнее об этом сказал сам Авдонин: «На всё ушло шесть часов времени». Эти временные противоречия очень странны, если поверить, что Рябов действительно вёл свой дневник непосредственно во время самих событий, ибо тогда он никак не мог, фиксируя эти события, запутаться в сроках и в датах. Из этого можно сделать только один вывод: кто-то из «компаньонов» озвучивает фальшивую информацию. Случайно или умышленно – это тоже вопрос.

В 1991 году официально было вскрыто захоронение на Коптяковской дороге. Для проведения этой акции решением облисполкома было выделено финансовое обеспечение всего комплекса необходимых работ и создана группа «людей из числа работников правоохранительных органов, археологов, экспертов», которую возглавил старший помощник прокурора области В.А. Волков. Научная часть «экспедиции» была представлена археологом Л.Н. Коряковой, которая все три дня, проведённые на раскопе, вела очень обстоятельную запись проистекавших событий. Никаких шпал в три слоя и деревянных настилов «экспедиция» не обнаружила. «Вдоль ямы, около южной границы, – записала Корякова, – были найдены остатки брёвен, а в центральной части – остатки досок, брошенных туда в 1979 году» (то есть к историческому захоронению отношения не имеющих; их что, Рябов из Москвы привёз?). Территория, предназначенная для вскрытия, заранее была обнесена высоким деревянным забором, «сколоченным на скорую руку», как отметила Корякова. Охраняли два милиционера с автоматами. Было пасмурно и холодно, дождь лил почти не переставая. Это событие на одном из заседаний Комиссии вспоминал Р.Г. Пихоя. Он сказал: