Андрей Голицын - Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи

Серьёзных упреков заслуживает Н. Розанова ещё и по части маленьких хитростей, эдаких негромких фальшивых ноток, которые во многом напоминают соловьёвские приемы подспудного воздействия на сознание людей, не верящих в подлинность останков.

Особенно ярко этот приём прослеживается в подборе иллюстративного материала. Общеизвестно, что Российский Императорский Дом и Российское Дворянское собрание поначалу с интересом отнеслись к идентификации найденных под Екатеринбургом останков в надежде на то, что процесс исследования прольёт свет на тайну обнаруженного захоронения. Именно поэтому Великая княгиня Леонида Георгиевна неоднократно посещала судебно-медицинские лаборатории в Екатеринбурге и Москве и выслушивала мнения специалистов, а князь А.К. Голицын, основатель и предводитель Российского Дворянского собрания, согласился войти в состав Правительственной комиссии по идентификации екатеринбургских останков и проработал в ней до самого её роспуска в 1998 году. Однако по ходу расследования стали выявляться одна за другой пресловутые фальшивые ноты. В результате Российский Императорский Дом и Российское Дворянское собрание солидаризировались с Церковью и отказались признать подлинность останков.

А что мы видим на иллюстративных вклейках книги Н. Розановой? Вот фотография Великой княгини Леониды Георгиевны в Свердловском областном бюро судебно-медицинской экспертизы, а под ней надпись о том, что Великая княгиня «верит в подлинность останков». Автор не поясняет, почему же, веря в подлинность останков, Великая княгиня в день похорон оказалась не в Петропавловской крепости, а в Троице-Сергиевой лавре на панихиде, которую служил Патриарх Алексий II? Маленькая хитрость? Да. Авось кто-нибудь да клюнет!

А вот фотокопия какого-то старинного документа. Читаем: «КЛЯТВЕННОЕ ОБЕЩАНИЕ. Обещаюсь и клянусь всемогущим Богом пред святым Его Евангелием…» Красивые слова клятвы в верности Государю Императору и в безупречном служении Отечеству. Подпись – И.А. Сергеев. Кто такой И.А. Сергеев? Это один из первых вместе с Н.А. Соколовым следователей, по свежим следам изучавших обстоятельства гибели Царской Семьи. А почему же не приводится такая же типовая клятва, которую по долгу службы непременно должен был дать в своё время и Соколов? Потому что её никто не искал по архивам. Дело в том, что симпатии «фальшивонотчиков» целиком на стороне Сергеева, который, в отличие от Соколова, вовсе не интересовался этническим составом команды расстрельщиков и ритуальной стороной злодеяния!

Но в одной иллюстрации Н. Розанова допустила непростительный промах! Цветная фотография изображает «динамичную» фигуру её любимого следователя по особо важным делам В.Н. Соловьёва. Того самого, который смиренно искал мудрых советов у старца Илия, молился перед написанной по собственному заказу иконой Цесаревича с птичкой и благодарил «Господа за услышанные молитвы о Царской семье и её слугах». На фотографии «усердный богомолец» встречает Святейшего Патриарха Алексия II у трапа вертолёта и в сердечном приветствии… крепко жмёт ему руку! Оказывается, иногда можно петь и нефальшиво…

И, наконец, не могу оставить без внимания ещё одну фальшивую ноту г-жи Н. Розановой. В 6-й главе своей книги она сообщает о настойчивых ходатайствах её единомышленников, пытающихся убедить биологических родственников Императорской Семьи Тихона Куликовского, графиню Ксению Шереметеву, герцога Файфа и Николая Романова предоставить образцы своей крови для сравнительной экспертизы. Она приводит письменные обращения к этим людям, подписанные В.О. Плаксиным, П.Л. Ивановым, А.Е. Себенцовым и Ю.Ф. Яровым. В этом же ряду сообщается и о моём письме на имя Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви митрополита Виталия, в котором я прошу его воздействовать на Т.Н. Куликовского, чтобы он согласился дать свою кровь. Но дело в том, что, в отличие от всех остальных, цель моей просьбы заключалась не в подтверждении версии о подлинности останков, а в её опровержении, поскольку к этому времени я уже вдоволь наслушался фальшивых нот и аккордов! Для читателя, однако, этот существенный нюанс так и останется неведомым. Он будет уверен, что «свое личное прошение митрополиту Виталию написал и член Дворянского собрания З.М. Чавчавадзе» (С. 315) исключительно для того, чтобы помочь вышеуказанным «фалыпивонотчикам» довести своё чёрное дело до логического завершения. А жаль!

А разве у читателя книги Н. Розановой не возникнет уверенности в том, что теперь (наконец-то!) и Русская Зарубежная Церковь признала подлинность останков, когда он ознакомится с предваряющим книгу вступлением епископа Штутгартского Агапита? Разумеется, да! Особенно после того, что в этом вступлении «фальшивонотчики» названы «подвижниками правды», которые «в результате кропотливой работы» сумели отыскать мученические останки. У меня дрожь проходит по коже, когда я представляю себе Рябова, Соловьёва, Немцова и прочих «искателей истины» в белых ризах «подвижников правды»!

Но мне всё-таки хочется подпортить автору книги ощущение крупной удачи с подключением в свой лагерь епископа Агапита. Во-первых, в своём вступлении владыка нигде однозначно не высказывается о своей безусловной уверенности в подлинности останков, а говорит только, что «искать истину мы должны». Во-вторых, мнение викарного епископа, не входящего в состав Синода Русской Зарубежной Церкви, ни в коей мере не может ассоциироваться с позицией самой Зарубежной Церкви.

Мне довелось беседовать по этому поводу не с последними лицами из священноначалия РПЦЗ. Они говорили мне, что ни Первоиерарх этой Церкви, ни члены её Синода вообще не осведомлены о публичном выступлении их епископа. И обещали выяснить, испрашивал ли он на это благословение своего правящего архиерея, архиепископа Берлинско-Германского и Великобританского Марка. А под конец беседы сказали:

– Пришлите нам, пожалуйста, либо саму книгу, либо ксерокопию вступления владыки Агапита. Потому что за всю его священническую и архиерейскую карьеру им не было написано ни одной строчки. А тут целое вступление к книге! Поскольку мы не очень уверены, что из-под его пера ещё что-либо когда-нибудь появится, нам очень хотелось бы сохранить этот уникальный документ.

В заключение напомню о приближающейся крупной исторической дате – 400-летии окончания первой русской смуты и воцарения на российском престоле Дома Романовых. Не сомневаюсь, что в рамках подготовки к этому юбилею и непосредственно в ходе самого празднования ситуация с захороненными в притворе Петропавловской крепости останками всплывёт с неотвратимой неизбежностью. Как же отреагируют на неё Священноначалие нашей Церкви и государственная власть?