Леонид Медведко - Восток – дело близкое. Иерусалим – святое

Как журналистам, в прошлом нам приходилось иметь доступ к той информации, которая ранее считалась закрытой. Иногда в целях пропаганды волей-неволей надо было выступать в роли трансляторов «информационных шумов», а не достоверной исторической информации. Не знаем, насколько достоверны воспоминания тех, кто был в Фултоне, когда в присутствии президента США Черчилль объявил о начале холодной войны. Именно провозглашенная после этого «доктрина Трумэна» применительно к Ближнему Востоку реализовала пожелание одного из американских сенаторов, который после выступления Черчилля заметил, что холодная война может быть кое-где и «погорячее». «Горячие точки» покрыли Ближний Восток – не только Святую землю Палестины, но и другие Библейские земли.

Большинство из них так и не остыло до сих пор. После распада блоковой системы «постхолодный мир» может стать «погорячее» «холодной войны». Практически с детского возраста в столкновениях принимают участие все новые поколения бойцов. Около шести конфликтов произошло за шесть десятилетий арабоизраильских войн (не считая десятка других военных кризисов). Пока они следовали один за другим, и в России, и на Ближнем Востоке сменилось несколько поколений лидеров. В начале 2006 года ушел из жизни эмир Кувейта Джабер, последний, наверное, из политических патриархов с кем приходилось мне (Л.М.) встречаться при жизни его отца шейха Ас-Сабаха. Со смертью правителей ОАЭ, Кувейта, президента Сирии Хафеза Асада, бессменного «Раиса» палестинцев Арафата и ухода с политической сцены Израиля генерала Шарона произошла полная ротация политических деятелей Ближнего Востока. Насколько новое поколение лидеров окажется способным разрешить конфликт без видимого пока конца – покажет время.

Войны на Библейских землях – это не совсем те «классические» войны, которые характеризуются на Западе как «продолжение политики иными, силовыми средствами». Они сами нередко становились продолжением незавершенных или прерванных войн, освященных той или иной религией. Возникавшие здесь «бури» вместе с «кризисными воронками» часто получали мощную подпитку с определенной этноконфессиональной окраской.

Религия выполняла роль и морального утешителя, и политического агитатора при «правовом» обосновании конфликтов. Такой ее роль и осталась поныне. В Израиле эту функцию взяла на себя появившаяся сто лет назад религиозно-политическая идеология сионизма. В арабском мире, где доминировала идеология арабского национализма, обоснование войны ныне взял на себя ислам. В некоторых странах политический ислам переплетался, как принято было считать, с антиимпериализмом «социалистической ориентации», называвшим себя и «арабским», и «исламским социализмом», а ныне – исламистским «авангардом антиглобализма».

С победой «исламской революции» в Иране ислам стал еще громче заявлять о себе и на международной арене. При этом каждая из авраамистических религий начинает претендовать на свою исключительность (и отсюда на свое исключительное право единолично владеть Святой землей и самим Иерусалимом). После «ничейного исхода» арабо-израильской войны в октябре 1973 года идеи радикального исламизма, религиозно-политического сионизма и американского евангелистского неоконсерватизма схлестнулись в глобальном противоборстве террора-антитеррора. Эпицентром этого противоборства становится теперь уже «расширенный» Большой Ближний Восток. Религия без ее гуманистической сердцевины превращается в одно из опаснейших оружий массового устрашения, которому Запад противопоставляет свои виды современного оружия массового поражения. Дело идет к тому, что такое противостояние террора-антитеррора может вылиться в самоубийственную глобальную войну «всех против всех». «Ядерный Армагеддон» превращается из образа Апокалипсиса Иоанна Богослова в реальную угрозу.

Бывшие великие и сверхдержавы (прежде всего США и Россия) действовали там за кулисами, а нередко и сами были участниками конфликтов на самом горячем раунде холодной войны. Теперь сами они стали не только партнерами в объявленной войне «международному терроризму», но и в разной степени – заложниками этого зловещего монстра. Таков главный итог противостояния, навязанного друг другу 60 лет назад. Вот почему вопрос о победителях и побежденных в холодной войне не имеет того однозначного ответа, какой не так давно любили искать публицисты и некоторые историки и политологи.

Ни мира, ни безопасности не обрело рожденное почти одновременно с холодной войной государство Израиль. Прокатившиеся по Святой земле и по соседству с ней войны, «джихады» и «интифады» не принесли никому уверенной победы. Они лишь периодически перемежались перемириями. А затем – «дурная бесконечность» новых бесплодных войн. Неурегулированные старые и новые конфликты в уже расширенных границах Большого Ближнего Востока можно рассматривать тоже не как «остаточную субстанцию», а как производное холодной войны.

История не просто возвращает события «на круги своя». Предыдущие войны велись под антиколониальными антиимпериалистическими лозунгами (сюда вписывалась борьба и «за ликвидацию последствий израильской агрессии», и за выживание и безопасность самого Израиля). Нынешний виток насилия сопровождается террором-антитеррором, как правило, под религиозными лозунгами. Да и само миротворчество на Библейских землях и вокруг них нередко осуществляется под эгидой ветхозаветного евангелизма. Все это и рождает тревогу по поводу возвращения Ближнего Востока (да и всего мира) в эпоху раннего средневековья и религиозных войн. Но как можно под это подвести современное международно-правовое (даже не моральное) оправдание? Где ускользающая грань между террором и антитеррором? Как провести границу между Добром и Злом?

На эти нелегкие, может быть, даже неприятные для некоторых верующих вопросы авторы пытались найти ответы. Хотелось подвести к ним и читателя.

Масштабы террористического «джихада» с привлечением шахидов-смертников (в будущем не исключено, что они могут становиться и живыми носителями оружия массового уничтожения) все более расширяются. Духовно-нравственная катастрофа стала такой же грозной, как техногенный Апокалипсис. Именно на Ближнем Востоке с его святынями холодная война при переходе в «постхолодный мир» может обернуться взрывом. Кризис вокруг Ирана на фоне продолжающейся иракской войны (а Израиль обладает оружием массового поражения!) делает еще более реальной угрозу «ядерного Армагеддона». Религия из божественного промысла и средства духовного роста человека превращается в свой антипод.

Москва после распада двухполярного блокового мира, как помнится, пыталась робко выступить с инициативой «деидеологизации политики в сфере международных отношений». Но в условиях глобального противостояния террора-антитеррора, освящаемого разными религиями, деполитизация самих религий и демифологизация политики в межцивилизационных отношениях остаются пока трудновыполнимыми задачами. Пока эту идею считают фантазией.