Лев Колодный - Никитский бульвар

Особняк Ипатьева Борис Ельцин взорвал.

В руках Гелия Рябова и его помощников оказались вещественные доказательства преступления: пули, черепа, кости, черепки от горшков с синильной кислотой… Обратите внимание на дату открытия – 1979 год. СССР на подъеме. Столица строит Олимпийский крытый стадион, восемьдесят объектов Игр. А консультант министра СССР тайком вскрывает могилу бывшего императора России и копает яму государству, которое отстаивал воевавший с белыми его отец, заслуживший в награду квартиру в сталинском доме на улице Горького, 4.

Что побудило преуспевавшего литератора, дипломированного юриста, знавшего закон, запрещавший без санкции прокурора вскрывать могилы, рисковать намного лет свободой. Лютая казнь семьи императора в подвале и гибель Романовых в шахте, куда живыми сбросили великих князей, княгиню Елизавету Федоровну, переродила «советского человека». Он из красного стал белым, из коммуниста – монархистом, из атеиста – верующим во Христа. «Пепел Семьи» стучал в груди и дал силы раскрыть тайну века.

На траурной церемонии в Петропавловском соборе первооткрывателя не заметили. Кручинился у останков Ельцин, взорвавший дом Ипатьева. Награды родины Гелий Рябов не получил. Его обвиняли в кощунстве, мол, не имел права вести раскопки, хотел продать останки в Лондоне. Законники обвиняли и меня, что не имел права один идентифицировать найденные рукописи «Тихого Дона», торговал ими и хотел продать в Израиле…

В начале Никитского бульвара разрушили старинные дома. Но особняк Центрального дома журналиста уцелел. Его унизили, не ломая. Во дворике, где памятник погибшим фронтовым корреспондентам и фотокорреспондентам, прорыта глубокая траншея, ведущая в подвальные залы, ставшие автономным рестораном.

До революции особняк принадлежал купчихе Макеевой Софье Александровне, о которой справочно-адресная книга «Вся Москва» за 1917 год сообщала, что это ее «собственное домовладение». За сто лет до нее после пожара 1812 года участок перешел в руки графини Натальи Петровны Головкиной, ничем особенным себя не проявившей, в отличие от ее родственников, о которых я писал ранее.

Дом графини снимал в середине 20-х годов ХIХ века полковник в отставке Сергей Дмитриевич Киселев, столь же знатной фамилии. В «Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи» вписано, что «предок фамилии Киселевых, Свентольдий Кисель, в древнейшие времена при владении Российского великого князя Владимира Мономаха был полководцем и оказал знатные заслуги». В Средние века Киселевы служили воеводами. При взятии Казани пали на поле боя семь Киселевых. Но род не угас.

У отца полковника родились две дочери и три сына – Павел, Сергей и Николай. На службе военной и гражданской преуспел генерал от инфантерии Павел Киселев. В Отечественной войне 1812 года молодой офицер отличился в 25 сражениях, заслужив золотую шпагу «За храбрость». Позднее получил все высшие российские ордена и золотую шпагу с бриллиантами. Он представил в 1816 году Александру I записку «О постепенном уничтожении рабства в России», что произошло в 1861 году.

Николай I называл Павла Киселева «начальником моего штаба по крестьянскому вопросу». А Пушкин считал «самым замечательным из наших государственных деятелей». Киселев одно время умело управлял Молдавией и Валахией, много лет состоял министром государственных имуществ, назначался послом в Париже. В его душе сочеталась искренняя преданность монарху и любовь к отечеству. Как образно выразился о нем известный адвокат Анатолий Федорович Кони, автор воспоминаний «На жизненном пути»: «Он был усерден, неподкупен, царю наперсник, но не раб». Умер генерал в 85 лет в Париже, похоронен в Москве в Донском монастыре. Николай Киселев, подобно брату, служил послом в Париже, представлял Россию в разных итальянских государствах и в объединенной Италии в Риме.

О.А. Кипренский. Портрет А.С. Пушкина

А Сергей Киселев в 28 лет в чине полковника покинул родной лейб-гвардии Егерский полк и зажил в Москве. Женился по взаимной любви на красавице Елизавете Ушаковой. Ее сестре Екатерине в девичий альбом со стихами и рисунками вписал Александр Сергеевич легендарный «донжуанский список» из 37 имен женщин, раскрывавших ему объятия, где значились Катерина I, Катерина II, Катерина III и Катерина IV. Пятой Катериной Ушакова в список не попала. Пушкин женился на Наталье. В год его смерти полковник Киселев решил вернуться на службу и стал московским вице-губернатором.

Этот персонаж литературоведам известен тем, что в его доме в декабре 1828 года Пушкин впервые читал друзьям романтическую поэму «Полтава». До недавних лет полагали: мол, чтение состоялось в особняке, занимаемом ЦДЖ. Что, сказано выше, оказалось не так. Но Пушкин в этом особняке точно бывал, о чем скажу чуть ниже.

Поэма «Полтава» стала стихотворным памятником Петру и героям Полтавской битвы, «птенцам гнезда Петрова». Тогда впервые Москва услышала:

Исполнилось триста лет со дня Полтавской битвы, равной по значению Куликовской битве. А светских памятников этим великим победам в Москве – нет…

После полковника Киселева особняк на Никитском бульваре снимала вдова бригадира княгиня Анастасия Михайловна Щербинина. Выглядел тогда дом как соседние невысокие строения, появившиеся после пожара 1812 года. Фасад в стиле ампир, по всей вероятности, украшался портиком. Под крышей дома 20 февраля 1831 года хозяйка дала бал, где впервые Пушкин два дня спустя после свадьбы представил свету жену Наталью Гончарову, славившуюся необыкновенной красотой.

Пушкин на балу не только танцевал. Запоминал все, что рассказывала княгиня. Ей было что вспомнить. Матерью вдовы бригадира была Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова, одна из самых известных фигур ХVIII века. Девочкой, оставшаяся без матери, Екатерина росла в доме дяди – канцлера Михаила Воронцова, определявшего внешнюю политику России. Природа поскупилась ей красотой и грацией, но наделила «умом и огнем», способностью очаровывать собеседников «блестящим остроумием и особенной приветливостью». Перечитав книги домашней библиотеки, просмотрев бумаги в кабинете канцлера, она к 14 годам знала три иностранных языка, поражала гостей ранней зрелостью, эрудицией. Как все девушки ее круга, умела рисовать, танцевать.

Подростком впервые встретила тридцатилетнюю великую княгиню Екатерину, будущую императрицу, и «навсегда отдала ей… сердце». Они сблизились, часто виделись, отправляли письма друг другу. Воронцова-Дашкова сохранила сорок шесть писем императрицы. К ее портрету сделала надпись в стихах: