Лев Колодный - Никитский бульвар

Пушкинисты установили, что, приехав в Москву 6 декабря 1828 года, поэт встретил не только друзей, но и свою судьбу. Князь Петр Вяземский, друг Пушкина и поэт, спустя шесть дней после неожиданной радости писал жене:

«Здесь Александр Пушкин, я его совсем не ожидал. Он привез славную новую поэму “Мазепа”, но не Байроновского, а своего. Приехал он недели на три, как сказывает, еще ни в кого не влюбился, а старые любви его немного отшатнулись… Он вовсе не переменился, хоть, кажется, не так весел. Кончил он также и седьмую песню Онегина, но я еще не слышал».

Вскоре Вяземский о невлюбленности и невеселом настроении друга не мог бы так рассуждать: в том декабре на балу у танцмейстера Иогеля Пушкин впервые увидел юную красавицу Наталью Гончарову и влюбился в нее с первого взгляда.

Князь, переживший Пушкина на сорок лет, дал Москве характеристику, точно выражающую особенность ее застройки, и сегодня, как в пушкинские времена, поражающую контрастами.

Судя по оценке поэмы, которая стала известна как «Полтава», Вяземский успел ее услышать в промежутке между днем приезда Пушкина и днем, когда датировано письмо жене – 12 декабря. Но где произошло это событие – не уточнил. Известна и другая запись князя, связанная с чтением поэмы в Москве, ее на этот раз он называет уже «Полтавой»:

«В первый раз Пушкин читал нам “Полтаву” у Сергея Киселева при Американце Толстом и сыне Башилова». Графа Толстого по прозвищу Американец в молодости Пушкин вызывал на дуэль, потом помирился с ним, подружился даже и поручил роль свата, решив жениться на Гончаровой. Сын Башилова – молодой артиллерийский офицер и стихотворец, которому покровительствовал сочинитель «Полтавы». Сергей Киселев, полковник в отставке, часто встречался с Пушкиным в доме юных сестер Екатерины и Елизаветы Ушаковых. У них Пушкин бывал порой по два, три раза в день, блистал остроумием, писал стихи в альбом, рисовал и на его страницах оставил «донжуанский список» всех своих многочисленных романов.

До приезда в Москву в декабре увлечен был Пушкин старшей сестрой Екатериной. Перед смертью она сожгла письма влюбленного Александра Сергеевича, хранившиеся в шкатулке, и призналась дочери, просившей мать не делать этого. «Мы любили друг друга, это была наша сердечная тайна; пусть она умрет с нами».

К сестрам в дом на Пресню Пушкин приезжал верхом на белой лошади и рассказывал, что цыганка ему нагадала смерть от белой лошади или от белокурого человека из-за жены… Что, как известно, сбылось.

Младшая из сестер, Елизавета, вышла замуж вскоре после чтения «Полтавы» за полковника Киселева. А старшую сестру Екатерину из сердца Пушкина вытеснила Наталья Гончарова, увиденная на балу…

Полковник за два года до чтения «Полтавы» жил на Никитском бульваре в доме графини Головкиной. Это сохранившийся в перестроенном виде под номером 8а особняк Центрального дома журналиста. На этом основании, начиная с вышедшего к столетию со дня гибели поэта классического путеводителя «Пушкинская Москва», одни краеведы писали, что, возможно, и в декабре 1928 года Киселев снимал квартиру по этому адресу, и чтение поэмы состоялось здесь. Другие, как историк Петр Сытин, принимали это событие как установленный факт.

Разгадал загадку выдающийся знаток Москвы Сергей Романюк, автор книги «В поисках пушкинской Москвы». В архиве по хранившимся исповедальным книгам он установил: в декабре 1928 года полковник Киселев жил в приходе церкви Святых Бориса и Глеба на Поварской улице в доме графа Николая Шереметева. Занимал три комнаты на первом этаже, кухню и семь комнат, включая гостиную и кабинет, на втором этаже. Там и произошло первое чтение «Полтавы» в Москве.

Поэму часто цитировали в 2009 году, когда исполнилось 300 лет со дня триумфальной Полтавской битвы. Ее разыграли в Коломенском у стен воссозданного стараниями мэра Москвы Юрия Лужкова дворца царя Алексея Михайловича, где пировал царь по случаю победы над шведами и рождения дочери Елизаветы, будущей императрицы Елизаветы Петровны.

Об этих событиях весной 2009 года я напомнил мэру Москвы, и по его распоряжению 9 июля состоялось многолюдное театрализованное действо с участием конницы, артиллерии, русских и шведов. В тот день мэр, представив всем Петра Петровича Шереметева, потомка графа «Шереметева благородного», на радостях вместо речи прочел сочиненные по этому случаю стихи:

На Никитском бульваре на месте Центрального дома журналиста и домов № 8 и 10 перед пожаром 1812 года простиралось владение князей Голицыных. Эта знатная фамилия пошла от боярина по прозвищу Голица – так называлась кожаная рукавица без подкладки. Его потомки роднились с Рюриковичами и Романовыми, служили воеводами, наместниками. А со времен Петра, по подсчетам Н.Н. Голицына, автора книги «Род князей Голицыных», из него вышли четыре генерал-губернатора, семь царских наместников, двенадцать губернаторов военных и гражданских.

В Смутное время князь Василий Васильевич Голицын считался одним из претендентов на осиротевший престол, затем томился в польском плену с Филаретом, будущим патриархом, основателем династии Романовых. Его полный тезка, незадачливый воевода и успешный дипломат, вошел в историю фаворитом царевны Софьи. Обоих лишил власти Борис Голицын, дядька-воспитатель Петра.

Внук фаворита Софьи – Михаил Голицын учился в Сорбонне, служил во флоте. Как паж царицы играл роль придворного шута Анны Иоанновны по прозвищу Квасник. Его насильно женили на любимице императрицы – шутихе калмычке. Свадьбу сыграли в Ледяном дворце. Эта история послужила сюжетом романа Ивана Лажечникова «Ледяной дом», многие его страницы, по словам Пушкина, «будут жить, доколе не забудется русский язык».

Генерал-губернатор Москвы в 1790 году доносил Екатерине II, что «генерал-майора князя С.Ф. Голицына супруга Варвара Васильевна и другие граждане просят дозволения строиться на месте “порозжих мест”, образовавшихся после сноса стен и вала Белого города. Племянница князя Потемкина Варвара Голицына домом на Никитском бульваре обзавелась». Она и три ее сестры, Екатерина, Александра, Татьяна, выросли в смоленской деревне. Когда их дядя Григорий, фаворит Екатерины II, достиг высшей власти, сестры переселились из провинции в Санкт-Петербург, стали фрейлинами императрицы. Три сестры, за исключением Татьяны, полюбились дяде, а «влюбиться, – как писал свидетель его амуров, – на языке Потемкина, значило наслаждаться плотью». После разной продолжительности романов дядя выдавал родственниц замуж, подбирал им видных и богатых женихов. Младшая из сестер, Екатерина, «ангел во плоти», самая красивая, «отдалась ему, не любя». Державин назвал девушку «магнитом очей». Дядя выдал эту племянницу за польского графа Скавронского, русского посла в Неаполе.