Лев Колодный - Никитский бульвар

Вторая дочь сестры князя Александра Голицына высокая, стройная, с «царственной осанкой», осталась на всю жизнь лучшей подругой императрицы. Григория Потемкина Александра «сама не переставала страстно любить, и покинутая им» была выдана замуж за коронного польского гетмана и русского генерал-аншефа Браницкого. Когда Александра узнала о болезни дяди, поспешила к нему. Князь Потемкин-Таврический умер по дороге на ее руках в степи под Херсоном, где покоится в соборе основанного им города.

Однако не все потенциальные женихи шли навстречу желанию того, кто не только «разделял тяжесть власти», но и постель с Екатериной II. Одним из таких несговорчивых оказался дед графа Льва Толстого по материнской линии, о чем его внук вспоминал:

«Про деда я знаю то, что, достигнув высоких чинов генерал-аншефа при Екатерине, он вдруг потерял свое положение вследствие отказа жениться на племяннице и любовнице Потемкина, Вареньке Энгельгардт. На предложение Потемкина он отвечал: “с чего он взял, чтобы я женился на его б…”. За этот ответ его удалили из столицы и сослали воеводой в Архангельск. После отставки генерал поселился в Ясной Поляне».

На этом история его отношений с несостоявшейся женой Варварой не закончилась. Спустя годы, когда страсти улеглись, случилось то, что поразило Льва Толстого: «Странная судьба и самым странным образом свела его с той самой Варенькой Энгельгардт, за отказ от которой он пострадал во время своей службы. Варенька эта вышла за князя Сергея Федоровича Голицына, получившего вследствие этого всякого рода чины, ордена и награды. С этим-то Сергеем Федоровичем и с его семьей и, следовательно, с Варварой Васильевной сблизился мой дед до такой степени, что мать моя была в детства обручена одному из десяти сыновей Голицына».

Жену князя Сергея Голицына звали в молодости «рыжей Варенькой». Потемкин называл «улыбочкой». Она родила в браке десять сыновей. Все братья выросли, не умирали в младенчестве, как водилось в других семьях, храбро воевали, заслуживали высокие чины и награды, один из братьев в молодости погиб в битве с французами. Но никому не удалось превзойти отца, героя штурма Очакова, удостоенного всех высших российских орденов, золотой шпаги, алмазных и бриллиантовых знаков к орденам.

По словам литератора Филиппа Вигеля, знавшего семью князя Голицына с детства, «в нем билось истинно русское сердце, он был наружности приятен, был добр, умен и храбр. Все склонности у него были молодецкие». Среди них – азартная игра в карты. В молодости князь слыл отчаянным игроком, до последней копейки проигрывался, «пока фортуна не сделалась к нему благосклонней, и он несколько сот тысяч не приобрел игрой». После чего, как теперь выражаются «завязал», к картам не прикасался.

Постоянно брал карты в руки поселившийся в 1794 году в Москве Иван Крылов, в то время малоизвестный питерский литератор, бывший на учете у московской полиции как профессиональный игрок. Ничем другим он не занимался. Не исключено, что знакомство князя и классика русской литературы произошло на почве общей страсти.

Ивана Крылова занесли в реестр нежелательных игроков для проживания в Москве, представленный Екатерине II. После чего пришлось будущему баснописцу покинуть родной город. После смерти императрицы Крылова благосклонно принимает Павел I. Императору в знак благодарности преподносится трагедия «Клеопатра», явная отсылка к Екатерине II, невоздержанной в любви, как и легендарная египетская царица, покончившая жизнь самоубийством.

После аудиенции Крылов возвращается в Москву, поступает личным секретарем к князю Сергею Голицыну, живет летом в его поместье, зимой в доме на Никитском бульваре, где учит его младших сыновей русскому языку.

Центральный дом журналиста, бывший дом Голицыных, потом – дом графини Головкиной

Понять не могу, почему Ивану Крылову памятник установили у детской площадки на Патриарших прудах. С его жизнью связан Никитский бульвар, дом Голицыных, и Страстной бульвар, 6, дом И.И. Бенкендорфа, родственника шефа жандармов. Живя в Москве, наш великий баснописец не просто перевел с французского две басни Лафонтена, но и перевоплотил заморских персонажей в соотечественников. Представил их в обстоятельствах драматичных и злободневных, в стиле не классическом, не сентиментальном, не романтическом, а в естественном, реалистическом, как позволял себе до него разве что непечатный Иван Барков.

В первой басне вельможный «дуб» хвалился могуществом пред тонкой бедной «тростинкой», предрекал ей гибель в бурю. Но когда беда случилась, «тростиночка к земле припала», а ветер вырвал с корнем «того, кто небесам главой своей касался и в области теней пятою упирался». Во второй басне «разборчивая невеста год за годом отвергала завидных женихов, и все кончилось для нее печально: «За первого, кто к ней присватался, пошла: И рада, рада уж была, что вышла за калеку». Обе басни появились в январе 1806 года в журнале «Московский зритель». С ними вошел в русскую литературу Иван Андреевич Крылов.

Сергей Голицын умер до Отечественной войны 1812 года. Можно представить, какая библиотека сгорела у любителя книг, искусства и у его жены. Обоих в сообществе Потемкина и Екатерины II воспел в «Осени во время осады Очакова» Гавриил Державин. Описав подвиги русского воинства и Марса – Потемкина, обращался поэт к князю с такой просьбой:

«Златовласая Пленира», как многие русские дамы ее круга, увлекалась французскими романами. Один из них, «Заблуждения от любви», перевела на русский язык, посвятив перевод мужу. Книга вышла в Тамбове. Державину, служившему там губернатором, книга понравилась, и он послал роман в Москву Хераскову, слывшему тогда «русским Гомером».

Главноуправляющим имениями Голицыных служил подполковник в отставке Федор Андреевич Рылеев. Это был отец Кондратия Рылеева, принесший много горя жене и сыну при жизни деспотизмом и после смерти – начетом в 80 000 рублей. Выиграла иск по суду не кто иная, как «златовласая Пленира».

Я сомневаюсь, что в ее доме, как многие пишут, читал свои оды вольнолюбивый поэт, повешенный на кронверке Петропавловской крепости в числе пяти декабристов, возглавлявших восстание на Сенатской площади. До начала Отечественной войны юный Рылеев пребывал вдали от Москвы в кадетском корпусе, а его первые стихотворные опусы появились не позднее 1813 года, когда овдовевшая княгиня на Никитском бульваре не жила. Ее московский дворец после пожара стоял в руинах. Возрождать владение на Никитском бульваре княгиня не стала. Жила последние годы в своем имении, не в роскошном дворце, а в домике у сельской церкви и могилы мужа.