Сергей Кулешов - Новейшая история России в политико-социологическом измерении

Пример Китая хорошо показывает возможность рационализации и бюрократизации аппарата управления даже в рамках традиционной организации власти. На случайно китайская бюрократия с самих ранних времен имела строгую систему чиновного деления, выражавшуюся в своеобразной Табели о рангах, созданной еще до нашей эры. Уже в этот период (эпоха Шан-Инь, Чжоу и Цинь), наряду с аристократией, занимавшей ведущие посты, появляется все больше представителей новой знати. Если первоначально правителями областей были родовитые сановники, например, наследственные цины, то к концу Чжоу появляются влиятельные чиновники из низших слоев населения (в том числе торговцев, ремесленников и пр.). Рационализация управления на традиционной основе привела к появлению в Китае разработанной системы мандарината – едва ли не наиболее дифференцированной системы административного регулирования самого аппарата управления.

Особое место в изучении проблем организации бюрократии занимает исламская традиция административных реформ, представленная прежде всего институтами Османской империи. Это было, используя веберовскую терминологию, патримониальное государство, характерной чертой которого являлось сильное сопротивление зарождению социальных классов и сословий, наличие служилой бюрократии (первоначально, как и везде – писцов). То же подтверждает анализ всей административной машины во главе с султаном – главой всей духовной и светской власти, освященной традицией и обычаем. В Османской империи существовало три основных вида службы: военная (сейфие), бюрократическая (калемие) и духовная (илымие). Это разделение, конечно, условное, поскольку не существовало четкого разграничения военных, административных и религиозных функций государства – они тесно переплетались и дополняли друг друга. Следует подчеркнуть, что в этом – коренное отличие османского государства, к примеру, от европейского. Однако «люди пера», как можно назвать профессиональных бюрократов, до XVIII в. редко занимали пост губернатора провинции или садразема – это была «монополия» военных. Тем не менее с конца XVII в. большое число профессиональных бюрократов появляется в избранном кругу пашей. По-видимому, это было отражением соперничества между бюрократией и военными, а также растущей профессионализации государственного аппарата.

В Турции, как и в Византии, существовала специальная организация социальной мобильности в управленческом аппарате: каждый год производилось переутверждение всех высших чиновников государства, чаще всего сохранявшее их на прежнем месте, но иногда сопровождающееся их повышением или понижением в должности. Это был отработанный механизм рекрутированяя и одновременно контроля высшей администрации со стороны султана и его аппарата, существовавшей длительное время. Данный механизм служил и другим целям. Система годичных назначений служила своего рода катапультой, забрасывающей представителей бюрократии в правящую элиту, а кроме того – средством перераспределения материальных благ. Указанная тенденция выражалась в существенной дифференциации окладов представителей высшей и низшей категорий бюрократии.

В отличие от элиты, которая в деспотическом государстве всегда была нестабильна и не имела четких принципов комплектования, средние и низшие слои бюрократии постепенно приобретали более определенный облик, начиная соответствовать своему функциональному назначению. В рамках патриархальной организации бюрократия стала приобретать черты обособленного социального слоя – гильдии или цеха, члены которого были связаны между собой служебной дисциплиной, устойчивой иерархией, этикой и пр. В результате уже в недрах традиционной организации власти появляется организация нового типа, которая постепенно оказывается сильнее, чем породившая ее предшествующая административная система.

Социальная стратификация феодального общества Японии, при всей ее специфике, позволяет установить ряд сходных черт формирования бюрократии.

Как показал японский историк К. Ямамура, уже сразу после установления режима Токугава самураи из военных стали превращаться в бюрократию, а основным источником их дохода (как и дворянства), стала государственная служба. По своему социальному положению самураи находились между придворной аристократией (дайме), представители которой занимали примерно 60 высших постов, и остальной служилой массой государева двора. Эти несколько тысяч самураев были резервуаром и костяком офицерского корпуса в армии и бюрократии в госаппарате, структура и функции которых были четко установлены в 1660 г.

Общая структура сословия самураев была следующей: они условно могут быть подразделены на три основных категории – высших, средних и низших, а более дробное деление хотя и существовало, на практике было не вполне четким и мало способствует классификации в современных научных трудах. Экономическая и социальная стратификация как бы сливались, переходили друг в друга, хотя в основе обоих лежали различные принципы, лишь на время примиряемые в рамках местничества и служилых отношений.

При переходе от традиционного к бюрократическому режиму важную роль играет социальная мобильность. Для японского общества эпохи сегуната, где социальные перегородки между классами и внутри них были очень велики, мобильность не могла дать быстрых и заметных результатов без преодоления традиционных ограничений. Самурайство, как и другие сословные группы, не могло достичь высоких темпов мобильности, более того, в течение первых двух столетий существования режима Токугава вертикальная мобильность не только не возрастала, но уменьшалась. Экономическая мобильность также практически отсутствовала (ибо зависела в значительной степени от мобильности другого рода – социальной, продвижению по службе), в результате чего имущественное положение самураев становилось хуже с ростом буржуазных отношений.

Интересно проследить, каким образом традиционные феодальные отношения влияли на формирование бюрократии и каковы были результаты этого влияния. Политическую основу режима Токугава составлял принцип феодальной лояльности вассала своему сеньору: образовавшаяся такая образом иерархия находила выражение в идеологии, а также конфуцианском образовании, которое само по себе становилось средством социальной мобильности. Согласно логике построения общества, оно четко разделялось на две категорий людей – «простонародье» (к которому относились крестьяне, купцы, ремесленники и пр.) и правящий класс (самураи), причем переход из первого состояния во второе был крайне затруднен, практически невозможен. Лишь к концу сегуната можно констатировать процесс анноблирования богатого купечества (получения его представителями самурайских рангов). Такая ситуация все более переставала соответствовать реальной расстановке сил и вступала в противоречие с тенденциями модернизации и европеизации страны, основными условиями которых была ломка феодальных структур, расширение социальной мобильности.