Игорь Пыхалов - Долг русского историка. Жизненный путь и труды В. С. Брачева

Конечно же, говорить о каких-то особо близких отношениях ученика с учителем, учитывая возрастную разницу между ними, не говоря уже о таких «мелочах», как слишком очевидный разрыв их в общеисторической и культурной подготовке, было бы большим преувеличением. Но, как отмечает B.C., С.Н. Валк был очень умным и тактичным человеком, и если он всё же показывал своё превосходство по отношению к собеседнику, то крайне редко, в минуты сильного раздражения, а в обыденной обстановке держался просто и общаться с ним было легко. Вот только руководить аспирантами он не умел и за 3 года работы с B.C. каких-либо конкретных советов как в смысле работы над текстом диссертации, не говоря уже об идеях, он от него так и не получил и всё ограничилось, по сути дела, общими указаниями по части литературы, источников, да элементов техники научной работы.

Положение осложнялось ещё и тем, что во время своего пребывания в аспирантуре, проживавший в общежитии Академии Наук на улице Яковской, B.C. успел жениться (4 января 1973 г.) на аспирантке из Самаркандского университета физике Светлане Мурадуллаевне Хурсандовой. 29 ноября 1973 г. она родила ему сына, которого назвали в честь её дедушки по материнской линии Сергеем. Всё это не слишком-то способствовало усиленной работе B.C. над диссертацией. К тому же 20 декабря этого же года у него умирает в Муянах, о которых уже шла речь, от рака отец. Похоронили Степана Николаевича на городском православном кладбище г. Валмиера. Не заладилась у B.C. и семейная жизнь и дело, в конце концов, закончилось разводом.

Как ни сильны были эти первые в его жизни удары судьбы они не охладили, однако, научного пыла B.C., просиживавшего в библиотеке целые дни, начиная с момента её открытия и до окончания работы. И надо сказать, что усилия его всё-таки увенчались определённым успехом и текст диссертации, что имело принципиальное значение для будущей судьбы B.C., был им представлен в феодальный сектор, всё-таки в срок – в начале ноября 1974 г. Но делу это не помогло.

С.Н. Валк к этому времени был уже серьёзно болен, лежал в больнице и реальной помощи B.C. оказать не мог. 5 февраля 1975 г. он умер. Это, видимо, и предопределило последующую судьбу B.C.

В ЛОИИ его так и не оставили, да и с постановкой диссертации на обсуждение в секторе, руководство ЛОИИ явно не спешило. Правда, В.С. по своей наивности думал, что ничего страшного не произошло. Ну, не оставили его в институте, – ничего страшного. Можно будет устроиться в каком-либо другом высшем учебном заведении. Ну, не удалось обсудить диссертацию в срок, ничего страшного не произойдёт, если она будет обсуждена несколькими месяцами позже. Главную свою задачу В.С. видел в том, чтобы обеспечить диссертацию необходимыми для её защиты публикациями. Однако, когда он появился в стенах ЛОИИ и предложил свою статью для аспирантского сборника, который готовился в это время, то встретили его здесь неприветливо. Правда, ответственный редактор его А.Г. Маньков статью принял и даже дал адрес и телефон Г.В. Абрамовича, отзыв которого требовался, чтобы она пошла в печать. Но тут в разговор вмешался неожиданно подошедший куратор сборника Виктор Моисеевич Панеях, категорически заявивший, что места в сборнике больше нет, хотя было очевидно, что это не так. Что же касается А.Г. Манькова, то он вместо того, чтобы возразить своему коллеге, как-то, вспоминает В.С , покраснел и смешался. Этим всё дело и кончилось. В.С. был обескуражен.

Ещё более обескуражило его поведение Н.Е. Носова, который на основе предварительного заключения К.Н. Сербиной («сырая работа»), фактически отказал ему в рекомендации от имени сектора его диссертации для защиты. Впрочем, понимая, что результат обсуждения будет не в его пользу, В.С. на этом особенно и не настаивал, надеясь исправить отмеченные К.Н. Сербиной недочёты. Дело было однако не в недочётах, а в сформировавшемся, по не вполне понятным причинам, мнении руководства института о нецелесообразности защиты В.С.

Особенно тяжёлое впечатление произвела на него неудачная попытка устроиться на работу библиотекарем в Библиотеку Академии наук. Встретили его здесь хорошо и вопрос, как говорится, в принципе был решён. Однако, когда на следующий день В.С. опять появился здесь уже с трудовой книжкой, дирекция БАН тут же дала отбой, сославшись на негативный отзыв о нём из дирекции ЛОИИ. В результате В.С. не оставалось ничего другого, как в ожидании лучших времён согласиться на временную должность библиотекаря, сначала в Военно-механическом институте, затем в Публичной библиотеке и уже на постоянной основе в Научной библиотеке им. М. Горького ЛГУ. Это были, пожалуй, самые тяжёлые времена для В.С.

Мать, Стефания Андреевна, как могла старалась поддержать своего не слишком-то удачливого сына. Вот одно из сохранившися у В.С. её писем той поры за 28 марта 1976 г. Писала его судя по всему её невестка Галя (жена брата Валентина). Сама Стефания Андреевна, как уже отмечалось, была неграмотной. Но писала она, несомненно, под её диктовку. «Здравствуй сын Виктор! Как здоровье, как успехи в работе над диссертацией? Ну, старайся, защищайся, не бросай работу, не отставай ни на шаг, иди вперёд. Если тебе трудно и денег не хватает, то напиши, я вышлю. О деньгах не беспокойся, только напиши, я буду каждый месяц высылать <���…> Работу не бросай, защищай диссертацию изо всех сил.

Валик получил квартиру, уехал в Гулбене <���…> Я отдала ему всю мебель, радио и магнитофон, а тебе купим новый магнитофон. Звал меня Валик с собой, говорил: продай тёлку, уезжай с нами. Но я не согласилась. У меня своя квартира и сад, и всё на месте. А там, ну, как бы я там жила? Но Валик рассердился на меня, что я не поехала. Картошка замёрзла, но три мешка ему набрала.

Немного о себе. Пока ещё на ногах, пока жить можно, здоровье по-прежнему, около хозяйства ещё топаю. Пиши как твоё здоровье, как успехи. Если найдёшь время, то приезжай, не забывай. Пиши. До свидания, твоя мама».

Как ни сложна и запутанна была жизненная ситуация, в которой оказался в середине 1970-х гг., В.С. все его неприятности в одночасье перечеркнуло неожиданно свалившееся на него счастье в лице 18-летней Наденьки Рыга, учащейся одного из медицинских училищ Ленинграда – уроженке посёлка Зеленец под Архангельском. Историческая, как шутя называет её В.С. встреча, произошла 25 июля 1976 г. на Лиговском проспекте в 25 трамвае. «Я, – вспоминает он, – как-то сразу понял, что это как раз та девушка, которая мне нужна. Более близкое знакомство с Надей только укрепило меня в этой мысли. Оба мы были молоды, несмотря на некоторую разницу в возрасте (11 лет), бездомны, бедны и достаточно безрассудны, так как уже через неделю я повёз Наденьку в Муяны, чтобы представить её в качестве жены. “Вот мама, знакомься, это моя жена Надя”, – сказал я. “Ну что ж, заходите в дом, – ответила она и заплакала”».