Игорь Пыхалов - Долг русского историка. Жизненный путь и труды В. С. Брачева

Белые булки, конфеты, печенья – только по праздникам. Да и чай с сахаром, по словам Стефании Андреевны, пили далеко не каждый день. Исключение было сделано только для Фортунаты Стефановны, которая жаловалась на боли в желудке и есть чёрный хлеб и сало не могла. Однако умерла она в середине 1930-х гг., как это часто бывает совсем от другой болезни, от заражения крови.

А началось всё с того, что от постоянного ношения грубых суконных чулок, на ноге у неё образовалась небольшая мозоль (или волосник по-народному), а затем небольшая ранка. Для лечения заболевания были использованы все народные средства, но ничего не помогло. Нога распухла и покраснела, пришлось в конце-концов обратиться к врачу и тот предложил ампутировать ногу. Однако Фортуната Стефановна отказалась и возвратилась домой. Кто-то посоветовал ей распарить ногу в бане и растереть керосином. Так и поступили.

И действительно опухоль сразу же исчезла. Обрадованная этим, Фортуната Стефановна даже заявила: «ну дети, буду жить!». Однако радость её оказалась преждевременной и уже к утру у неё резко поднялась температура, началось общее заражение крови и она умерла. Похоронили её на Матешском католическом кладбище под берёзой.

Так Андрей Иванович в одночасье оказался вдовцом. Сыновья к этому времени уже выросли, и, надо прямо сказать, доставляли они ему мало радости. Старший Иван (Ян, Яська) был очень азартен, незаметно для себя превратился в заядлого картёжника и большую часть времени проводил в деревне у некоего Еремея, где играл в карты с деревенскими парнями. Зная его слабость, они договаривались между собой и обыгрывали его вчистую, вплоть до последних штанов.

Младший же Андрей, напротив, был серьёзен и с деревенскими парнями особенно не дружился. Но зато у него был другой небольшой недостаток – он был задирист, любил подраться и выпить.

Нападение в сентябре 1939 г. Германии на Польшу и вступление советских войск в Западную Белоруссию ничего хорошего семье Шаркевичей не принесло. Старший сын Андрея Ивановича – Яська, служил в это время в лёгкой кавалерии под Вильно. Простояв здесь несколько недель в ожидании команды из Варшавы, но так и не дождавшись её, кавалеристы разбрелись по домам. Польское государство перестало существовать. Возвратился домой в Матеши и Яська. Создалось впечатление, вспоминала позже Стефания Андреевна, что Польшу продали.

Именно в это время новые советские власти отобрали у Шаркевичей одну корову и заставили сдавать государству зерно и картошку. Ходили слухи, что и то и другое, Советы якобы отправляли в Германию. Собирали, по словам Стефании Андреевны, даже овчины, видимо, на полушубки.

Впрочем, Шаркевичам ещё повезло и они легко отделались, так как их соседи Богушевичи и Бобровские лишились, можно сказать, всего.

Сначала прошёл слух, что сын Богушевича сорвал флаг с крыльца дома в Матешах, и его арестовали, а за ним арестовали и его родителей. Арестованы были и Бобровские, а также некий Мартынка-Старовер. Все они были высланы в 1940 г. в Сибирь сроком на 8 лет и в родную деревню из них уже никто не вернулся. Всё добро их растащили. Что касается Андруся, то по словам матери B.C., он взял к себе только собаку Богушевичей.

С этого времени и с последующей немецкой оккупацией Белоруссии семья и хозяйство Шаркевичей стали катастрофически разваливаться. Во-первых, в 1942 г. их дом был начисто разграблен партизанами (официально это называлось в то время реквизицией). По свидетельству матери B.C., кроме скота забрали и всё ценное, что было в доме, в том числе одеяла, простыни и подушки. Они же (партизаны) расстреляли в это время и старшего сына Андрея Ивановича – Яську, о котором у нас уже шла речь.

Дело в том, что, вернувшись из польской армии в конце 1939 г. в Матеши, он не торопился начинать семейную жизнь и усердно посещал деревенские «танцы». Одно из таких посещений (в партизанской деревне Бардиничи) закончилось для него трагически. Вступив здесь по неосторожности в конфликт с местными парнями, связанными с партизанами, он был избит, уведён в лес и расстрелян.

Нашли его только через несколько недель в лесу, где он лежал скорчившись в неглубокой яме, слегка засыпанной землёй и хворостом. Завернув труп в простынь, его отец и сёстры доставили его на телеге в Матеши и похоронили на деревенском кладбище рядом с матерью.

Большую тревогу у Андрея Ивановича вызывало в это время отсутствие каких-либо известий от младшего сына Андрея. Ещё до войны он успел порадовать отца и женился на крестьянке из деревни Германовщина по имени Ванда. Поселились молодые в Матешах на хуторе Рудавец. Андрей Иванович выделил им 5 гектаров земли. Было начато строительство дома. Начавшаяся война и мобилизация Андрея в польскую армию разрушили эти планы. Старший брат Андрея Иван, как мы уже знаем, тоже был мобилизован, но в том же 1939 г. сумел вернуться домой. Андрею же этого сделать не удалось. И о судьбе его долго ничего не было известно [15] В 1946 г. Андрей Шаркевич вернулся на родину из Польши и на пути в Германовщину таинственно исчез, так и не увидев родных и близких. Наиболее вероятная версия случившегося – разбойное нападение и убийство с целью ограбления. Никакого следствия, впрочем, проведено так и не было. . Не дождавшись возвращения мужа Ванда вместе с родившейся дочерью – Фелицией – (в настоящее время Фелиция Андреевна Новикова проживает в городе Речица Гомельской области в Белоруссии) вернулась к своим родителям в Германовщину.

Покинула к этому времени родительский дом и старшая дочь Андрея Ивановича – Фортуната, вышедшая замуж за крестьянина из соседней деревни Рукши Стилбу Альфонса Ивановича, и Андрей Иванович остался на хуторе с младшей дочерью Стефанией.

Наконец, зимой 1942–1943 гг. во время карательной экспедиции немцев погиб и сам Андрей Иванович. Вместе с ещё 16 односельчанами – жителями деревни Матеши, он был заживо сожжён в одном из её домов. Сожгли немцы (или вернее латыши, которые, собственно, и составляли карательный отряд) и хутор Рудавец.

Сама Стефания этого ужаса, правда, не видела, так как вместе с другими молодыми девушками и парнями её заставили гнать отобранный у жителей деревни скот в город Браслав для последующей отправки в Германию. Туда же должны были отправить и согнанную из окрестных деревень молодёжь. Попала в их число и Стефания Андреевна. Только случайность (встретила знакомого полицейского, который помог ей выбраться из оцепления) позволила ей избежать угона в Германию и вернуться в деревню.

Можно представить себе ужас молоденькой девушки, когда, подходя рано утром к хутору, вместо родного дома, она увидела только дымящиеся головешки. Страшным ударом для неё стало и известие о трагической смерти отца. Обгорелый труп Андрея Ивановича она впрочем, опознала, по характерным пуговицам его не вполне сгоревшего овчинного полушубка и похоронила рядом с матерью и братом.