Юлия Антонова - Швеция

Екатерину и Густава объединяла одна общая черта: стремление просветить свой народ и превратить свои страны в центры культуры и образования (правда, шведское крестьянство и даже средний класс не были готовы воспринять идеи Просвещения). В то время как Екатерина Великая учреждала воспитательные дома, университеты и народные училища, открывала больницы и основала Эрмитаж, живо интересовавшийся искусством Густав за двадцать лет правления способствовал развитию и процветанию шведского языка и шведской литературы (он лично написал и поставил 12 пьес), создал и реорганизовал ряд академий, основал Королевскую оперу.

Вообще театр играл далеко не последнюю роль в жизни Густава III. Известие о том, что его отец неожиданно скончался и теперь ему, Густаву, предстоит занять трон, он получил за границей, находясь в Парижской опере. Жизнь его оборвалась также в опере – правда, уже в Стокгольмской, где проходил бал-маскарад. Именно туда был подослан наемный убийца Иоганн Якоб Анкарстрем (1762–1792), выстреливший королю в спину. Король был тяжело ранен и скончался спустя две недели, что не дало возможности заговорщикам совершить задуманный переворот – более того, и убийца, и организаторы покушения были схвачены и привлечены к суду. Анкарстрема после многодневных жестоких истязаний казнили.

Со смертью Густава так называемая Густавианская эпоха не окончилась: на смену королю пришел его сын, Густав IV Адольф (1778–1834, король Швеции в 1792–1809 гг.). Официально его политика считалась нейтральной, но в действительности новый Густав все время склонялся к союзу с Францией, что означало усугубление отношений с Россией. Для улучшения связей с восточным соседом окружение Густава попыталось свести его с внучкой российской императрицы Екатерины II, однако Густава такая перспектива не прельщала, и он, сославшись на принадлежность «невесты» к другой вере, отказался вступать с ней в брак. Это был серьезный провал короля, однако Швецию «спасла» смерть Екатерины, естественным образом избавившая шведов от боязни расплаты за неприятный инцидент.

Отныне Густав Адольф мог спокойно укреплять отношения с Францией, обещавшей Швеции крупные субсидии, однако довольно быстро король разочаровался в политике Наполеона, отказавшись поддерживать его начинания. Это в очередной раз поставило Швецию в угрожающую ситуацию: войну ей объявила дружественная Франции Дания, а после того как Россия заключила мир с Наполеоном – и Россия, вскоре провозгласившая Финляндию своим княжеством. Для Швеции это означало потерю трети территории и третьей части армии, а также почти четверти населения. Неудачная внешняя политика короля привела к его свержению, и управление страной перешло в руки к пожилому и бездетному дяде Густава – Карлу XIII (1748–1818, король Швеции с 1809 г., а с 1814 г. еще и король Норвегии).

Практически сразу встал вопрос о наследнике престола, который, безусловно, должен был быть призван из другой страны – в частности, для того, чтобы ликвидировать некоторые внутренние разногласия. Изначально ставка была сделана на датского кронпринца, с которым, однако, случился удар еще до того, как он успел стать королем. Тогда взоры опять были обращены к Франции, и в качестве возможного правителя Швеции был предложен маршал Наполеона Жан Батист Бернадот. Карл XIII усыновил нового избранника, принявшего шведское имя – Карл Юхан. Надо сказать, что немаловажную роль в назначении преемником именно Бернадота сыграло наличие у него сына – это гарантировало Швеции решение как минимум одной проблемы внутренней политики – вопрос престолонаследия после смерти теперь уже Карла Юхана.

Правление Карла XIV Юхана и позже его сыновей и внуков в целом оказалось для развития Швеции весьма благоприятным. Это было время реформ (утвердили свободу вероисповедания, были введены всеобщее избирательное право для мужчин, а также обязательное начальное образование). Политическое устройство тоже изменилось: правом наследовать престол теперь наделялись не только мужчины, но и женщины; в сельской местности было введено муниципальное самоуправление; риксдаг должен был собираться каждые три года, и в нем возникли настоящие партии; рабочие стали отстаивать свои права, объединяясь в профсоюзы.

Начали строиться новые заводы, каналы (крупнейшим стал Гета-канал, связавший восточную и западную части Центральной Швеции) и железные дороги. Изменения коснулись и демографической сферы: за 50 лет население страны увеличилось на 60 %, что явилось самым высоким темпом прироста населения за всю историю Швеции. Однако такое резкое увеличение рождаемости привело к нехватке продуктов питания и, как следствие, к пролетаризации населения. Люди стремились в более крупные города, где существовал шанс получить работу, а многие предпочли вообще покинуть страну.

За свою историю Швеция пережила несколько волн эмиграции, однако за редким исключением шведам не удавалось найти лучшую жизнь в других краях. Еще во времена викингов скандинавы сумели добраться до далекого побережья Америки, названной ими Винланд, и попытались заселить его, однако их попытки не увенчались успехом.

В середине XVII в. шведы не упустили возможности и заложили две колонии: одну – на африканском Золотом Берегу (там была построена крепость Карлсборг, утерянная в 1663 г.), другую – на манящем континенте Нового Света, в Делавэре. Основную ставку шведы в отличие от других наций делали не на завоевание местных племен, а на установление с ними дружеских отношений и торговых связей, что сразу принесло желанные плоды: в Делавэре возникли мелкие предприятия в стратегически весьма удобных местах. Однако своей колонии скандинавы не уделяли должного внимания, и разрастаться ей приходилось, в основном, за счет местного населения. Без должного подкрепления Новой Швеции не удалось справиться с сильными воинственными конкурентами в лице голландцев и англичан, и крепость на территории Америки была безвозвратно утеряна.

Следующего потока шведских эмигрантов пришлось ждать почти два века; и новая волна была связана, в основном, с возросшим населением, прокормить которое местное сельское хозяйство было не в состоянии. Страна потеряла около миллиона шведов, отправившихся искать счастья в США – в 1910 г. там жил каждый пятый швед. Позднее небольшая часть шведов вернулась на родину, но многие предпочли воссоединение с родственниками именно на территории Америки, которая всячески поощряла приезд новой рабочей силы, предлагая даже оплатить дорогу. Американская мечта в действительности зачастую оказывалась лишь красивой сказкой, но большинство так и не смогли переступить через собственную гордость и возвратиться домой ни с чем. В Швеции же отток населения в те годы воспринимался не как катастрофа, а как облегчение: теперь крестьянство имело больше возможностей обеспечить страну продовольствием.