Леонид Пронский - Интервью с Макиавелли

В ответ Корнилов был вынужден в тот же день опубликовать свое заявление, в котором генерал указывал, что не он посылал Львова к Керенскому, а наоборот, – тот сам прислал его в Могилев, и, таким образом, против главнокомандующего была организована «великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества». «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, – писал рукою Завойко генерал, – заявляю всем и каждому, что мне ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ – путем победы над врагами – до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни…». В этот критический момент Милюков, Львов и другие заговорщики совместно с британским послом Бьюкененом стали уговаривать Керенского передать власть «авторитетной личности», а именно – генералу Алексееву.

И растерявшийся Керенский почти уже согласился.

Но Петроградский Совет и большевики внезапно призвали рабочих и солдат столичного гарнизона к сопротивлению генералам и развернули широкое противодействие наступавшим частям Крымова. Рабочим были розданы 20 тысяч винтовок, с которыми те засели в срочно вырытых ими же окопах на подходах к столице. Профсоюзы дезорганизовали связь и пути сообщения вокруг Петрограда. Солдаты и рабочие взяли под свой контроль порядок на улицах. Войска Крымова вскоре были остановлены на подходах к столице без единого выстрела – одним саботажем путейцев и языками агитаторов.

Керенский воспрянул духом, сместил Корнилова, назначил главнокомандующим себя, а Алексеева – начальником Генерального штаба, и приказал последнему арестовать Корнилова, Деникина и некоторых других генералов и старших офицеров, что тот и сделал. Смещенного черноморскими матросами командующего флотом Колчака, которого заговорщики рассматривали в качестве еще одного кандидата в диктаторы, Керенский вызвал в столицу и заставил подать в отставку. Колчак вступил в контакт с американским адмиралом Гленоном и отбыл в США «для консультирования американцев по использованию минного оружия».

Новый главнокомандующий Керенский восстановил смертную казнь на фронте и выступал повсюду с истерическими речами. Крымов застрелился. Алексеев, спустя 10 дней, ушел в отставку, передав свой пост Николаю Духонину. Знать растерялась, а народ почувствовал свое всесилие. Оружие, выданное рабочим для защиты от корниловцев, попало в руки большевиков, которые тут же вооружили им свою «Красную гвардию». Арестованных в июле товарищей их стали выпускать на свободу. В конце сентября Ленин перебрался из Финляндии в Выборг, поближе к центру событий. А к началу октября в Петроградском и Московском Советах стойкий перевес голосов перешел к большевикам, которые вновь потребовали передачи всей власти Советам.

Таким образом, Керенский, формально сосредоточивший, наконец, в своих руках абсолютную власть – гражданскую и военную, – оказался, по сути, заложником у победивших в столице ополченцев. При этом он показал свою неспособность пользоваться властью. И с этого момента его падение сделалось лишь вопросом времени.

Но стать настоящим государем России в тех условиях он и не мог, так как не знал, чем ему купить дружбу вооруженных рабочих и крестьян, заполнивших столицу. В мирное время народ еще можно кормить обещаниями, и то – недолгое время. Но если ты хочешь повести за собой солдат, которые кормятся грабежами и трофеями, тебе необходимо проявлять щедрость. Однако щедрым ты можешь быть либо за свой счет, либо за чужой. Раздавать свое неблагоразумно и опасно, но чужое имущество можешь раздаривать щедрой рукой, как то делали в свое время Александр, Ганнибал, Цезарь и другие диктаторы, ибо, расточая чужое, ты прибавляешь себе славы и любви, не впадая при этом в бедность. Керенский же, которого даже генерал Алексеев называл «главным болтуном России», а солдаты прозвали «главноуговаривающим», даже и не пытался купить дружбу вооруженного народа. Как и Николай, он мог предложить солдатам грабеж лишь германских богатств, но для этого на фронте нужны были победы, а их не было. Наоборот, немцы все крепче били расстроенную им же самим армию и грабили русских, отчего солдаты отказывались идти на фронт и толпами дезертировали. Войска не видели, за что они воюют, но видели, как паразитическая знать развлекается в кабаках, операх и ресторанах, а биржевики грабят казну и дерут с народа три шкуры.

Еще в апреле, едва явившийся в Петроград Ленин прямо на вокзале объявил народу свой план – немедленный мир с немцами и переключение на грабеж знати и богатеев внутри страны. Всем показалось, что он сошел с ума. Даже ближайшие товарищи отказывались его понимать (Богданов назвал его «Апрельские тезисы» бредом – «бредом сумасшедшего»). На самом же деле план Ленина был хорош (если позволительно дурное называть хорошим), так как он ясно указывал народу, какая награда ждет тех, кто пойдет за ним. Солдатам он обещал немедленный мир с немцами («без аннексий и контрибуций»), крестьянам – землю, рабочим – фабрики и заводы, голодным – хлеб, и всем вместе – «власть трудящихся» и полную конфискацию всех богатств, накопленных прежними хозяевами России.

Вообще, людей от бесчинств удерживают две вещи – страх расплаты и чувство греха. Но и то, и другое было уже сильно подорвано в покинутой властью России (поместья в провинции уже грабили и жгли вовсю). С помощью газет, митингов, листовок и брошюр, издаваемых в том числе и на иностранные деньги, Ленин решительно раздувал эту смуту, с одной стороны, – распаляя природную ненависть народа к богатым; с другой, – доказывая народу справедливость «грабежа награбленного»; а, с третьей – высмеивая и сами идеи Бога, религии, греха и т. д. Наконец, он расписывал на все лады и грядущий новый порядок – «коммунизм», который он собирался ввести в стране, «прогнав» из нее всех «помещиков и капиталистов». Верил в тот коммунизм сам Ленин или – нет, но не обещать чего-либо подобного он не мог, ибо ему нужно было повести за собой народ. Люди же в большинстве своем так простодушны и так поглощены своими нуждами, что если их не обманешь ты, их обольстит кто-нибудь другой. Если бы Ельцин, например, в 1991 году не пообещал россиянам за свой ваучер «по две Волги», то это сделал бы за него кто-нибудь другой, и народ пошел бы за ним, а не за Ельциным и Чубайсом.

Так же было и с Лениным.

Фантастически быстрая победа над Корниловым вскружила народным толпам головы. Солдаты столичного гарнизона и матросы Балтийского флота целыми частями переходили на сторону Совета и большевиков и отказывались подчиняться приказам правительства. Керенский лишался последней своей опоры. И Ленин, почуяв наконец, что народ созрел и готов следовать за ним, 24 октября дал команду своим отрядам занять ключевые позиции в городе и прогнать министров Керенского из дворца (сам «Александр IV» уже выехал накануне из столицы на автомобиле американского посольства). Собравшемуся на тот момент очередному Съезду советов, к открытию которого Ленин удачно приурочил свой переворот, оставалось только признать свершившийся факт и освятить его голосами своих выборных. Съезд признал Ленина главой нового правительства (Совета Народных Комиссаров).