Модест Богданович - История войны 1814 года во Франции

С рассветом 29 января (10 февраля) выступил от Сезанна к Сен-При Мармон с 1-м кавалерийским и 6-м пехотным корпусами; за ними следовали прочие наполеоновы войска. При движении через болота Малого Морена люди увязали в грязи и теряли обувь, лошади едва могли передвигать ноги, колеса орудий углублялись по ступицу, но крестьяне и лошади их выручили артиллерию, и французские войска, изнемогавшие от усталости, но ободренные присутствием своего императора, разделявшего с ними труды этого необычайного перехода, наконец достигли моста у Сен-При. Фортуна, как будто бы забывшая на время своего любимца, оказала ему явное покровительство. Если бы Наполеон от Сезанна направился к Монмиралю, то встретился бы там с корпусом Сакена и едва ли бы мог дебушировать на плато. Напротив того, двинувшись к Шампоберу, ему не трудно было превозмочь сопротивление небольшого отряда Олсуфьева, не имевшего при себе кавалерии и потому лишенного возможности разведывать о неприятеле. У генерала Олсуфьева в так называемом 9-м пехотном корпусе состояло всего на все 3 690 человек с 24 орудиями и только 12 конных вестовых.

Утром 29 января (10 февраля) Олсуфьев, получив от высланного с разъездом лейб-гусарского полка поручика Панчулидзева известие о наступлении неприятеля в значительных силах по дороге из Сезанна, послал генерала Удома с четырьмя егерскими полками и шестью орудиями занять деревню Байе (Вауе). Неприятель в 9 часов атаковал Удома, выставил против него 12 орудий, и беспрестанно усиливался, что заставило Олсуфьева придвинуть к авангарду остальные войска и занять ими позицию между селениями Байе и Банне (Bannay). Хотя за неимением кавалерии, которая под конец дела состояла в 30 человеках, присланных Блюхером из собственного его конвоя, нельзя было следить за движениями неприятеля, однако же в первом часу пополудни обнаружилось его намерение обойти Шампобер с обоих флангов. Олсуфьев созвал на совещание генералов. Все они предложили отойти немедленно на Этож к Вертю, где находилась главная квартира армии, и соединиться с корпусами Клейста и Капцевича, но Олсуфьев не решился отступать, имея повеление держаться в Шампобере, и уверял своих сподвижников, будто бы корпусы Клейста и Капцевича тогда находились у Сезанна, в тылу французов 6.

Действительно, в это время сии корпусы и главная квартира Блюхера двигались к Сезанну. 28 января (9 февраля) Блюхер получил из главной квартиры императора Александра извещение, что неприятельская армия сосредоточивается у Ножана, и вместе с тем изъявлена была воля государя, чтобы корпус Клейста поступил на усиление войск графа Витгенштейна, а в замену его корпус Винцингероде присоединился к Силезской армии 7. Фельдмаршал, полагая, что корпусов Сакена и Йорка было слишком достаточно для действий против слабого макдональдова корпуса, направил 29 января (10 февраля) корпусы Клейста и Капцевича к Фер-Шампенуазу, отправился вслед за ними из Этожа (куда перешла главная квартира из Вертю ввечеру 9 февраля н. ст.) и предполагал соединить оба корпуса с войсками Олсуфьева на следующий день у Сезанна. Еще находясь в Этоже, 29 января (10 февраля) утром Блюхер получил от графа Витгенштейна известие, что Наполеон направился к Сезанну. Генералу Йорку было послано приказание идти к Монмиралю и устроить переправу у Шато-Тиери, на случай отступления за Марну корпусов его и сакенова. Несколько спустя, около полудня, Блюхер узнал от прибывшего из Монмираля поручика Герлаха, что Сакен, убедившись в совершенной безопасности от нападения со стороны Сезанна, двинулся к Ла-Ферте для отрезания Макдональда; тогда же подтвердились показания пленных, что Наполеон ночевал в Сезанне; а на марше в Фершампенуаз пришли донесения о поражении Олсуфьева 8.

Генерал Олсуфьев, не обращая внимания на единогласное мнение подчиненных ему генералов, решился обороняться до последней крайности в невыгодной позиции, занятой его войсками впереди Шампобера. Причиной тому были упреки, которым подвергся он за то, что в сражении при Бриенне, не заняв своей пехотой города, допустил туда вторгнуться неприятелю. Это обстоятельство произвело на него такое сильное впечатление, что, несмотря на явную опасность, угрожавшую его войскам, он упрямо оставался у Шампобера и стал отступать только тогда, когда уже было поздно. Дивизия Рикара с кавалерией Бордесуля овладела селением Байе, а французская гвардия – Банне: русские войска, обойденные с обоих флангов, были принуждены отступать к Шампоберу. Едва отправили назад 12 орудий, как замечено было движение неприятеля чрез лес наперерез шоссе, ведущего в Этож. Олсуфьев, опасаясь потерять сообщение с Блюхером (о передвижении коего от Вертю к Фер-Шампенуазу не имел никаких сведений), повел к шоссе большую часть своих войск, а генерал-майору Полторацкому с Нашебургским и Апшеронским полками и с девятью орудиями приказал держаться в Шампобере. Французы, считая войска Полторацкого несравненно сильнейшими, нежели они были в действительности, выставили против них большие батареи и открыли огонь по местечку, занятому русской пехотой [41] В настоящее время еще можно видеть французское ядро, засевшее в стене одного из домов в Шампобере. , а между тем кавалерия продолжала обходить русских с флангов. Генерал Полторацкий удачно отразил несколько кавалерийских атак, но вскоре, исстреляв все свои патроны, был принужден отбиваться штыками; вслед за тем дивизия Рикара вытеснила из местечка русскую пехоту. Тогда Полторацкий, отрезанный от прочих войск Олсуфьева, обратился к лесу, лежащему в двух верстах от Шампобера. Французы, заметя расстройство в его отряде, два раза присылали парламентера, требуя сдачи, и, получив отказ, выдвинули вперед несколько конных орудий и открыли огонь по пехоте, построившейся в каре и спешившей к лесу. Неприятель успел предупредить русские войска и, заняв лес стрелками, встретил отступавшее каре сильной пальбой; в то же время кавалерия возобновила атаки. Окруженные со всех сторон французами, громимые картечью и осыпаемые градом пуль, войска Полторацкого были частью истреблены, частью взяты в плен; десять орудий, находившихся при отряде, достались неприятелю.

В продолжение времени этого боя Олсуфьев с большей частью своего корпуса покушался пробиться к Этожу, но, не успев в том, повернул влево по дороге на Эперне, к селению Лакоре, чтобы пробраться в обход к Монмиралю. Темнота вечера и густая грязь замедлили движение отряда. Достигнув прудов, именуемых Пустыней (les Deserts), русские войска были одновременно атакованы пехотой Рикара, вышедшей из Шампобера, и кирасирами Думерка, свернувшими влево с этожской дороги. Сражаясь целый день, исстреляв все патроны, обороняясь штыками, войска Олсуфьева наконец были расстроены, и сам он в суматохе попался в плен. Неустрашимый генерал Корнилов, как старший приняв начальство над войсками, «решился вместе с генералом Удомом защищаться до последней капли крови, не отдаваясь в плен. Собрав остатки корпуса, тысяч до двух нижних чинов с штаб- и обер-офицерами и 15 орудий, они сохранили все знамена, а вместе с ними и честь, пробились сквозь неприятеля и прошли лесами в Порт-а-Бинсон» 9, на дорогу из Эперне в Шато-Тиери. По словам Споршиля, «русские войска при Шампобере не только сохранили честь, но покрыли себя бессмертной славой, сражаясь без кавалерии против четверных сил, предводимых самим Наполеоном, с утра до поздней ночи» 10. Урон корпуса Олсуфьева в этом деле вообще простирался до 2 000 человек, девяти орудий и нескольких зарядных ящиков. В числе пленных, кроме генералов Олсуфьева и Полторацкого, находился артиллерии полковник Засядко 11. Со стороны французов урон вообще не превышал 600 человек; в числе раненых был генерал Лагранж 12.