Г. Коваленко - Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков

Казалось бы эти факты опровергают мои предположения о том, что в предгорьях Кавказа и на черноморском побережье с 12 века проживали остатки славянского населения Тьмутороканского княжества. Опровергают, если бы не найденная и зафиксированная надпись на старословянском языке, обнаруженная в 1865 г., на древнем исполинском дубе в урочище Хан – Кучий, межу Туапсе и Шахе: «Здесь потеряна православная вера. Сын мой возвратись в Русь, ибо ты отродье русское». Здесь комментарии излишни.

Черноморские русы, именуемые в России, как и все кавказские народы черкесами, под давлением мусульманских народов, уходят на Терек, а за тем через Каспийское море, Волгу и Переволоку на Дон. Хотя допустим и второй, более рискованный вариант ухода на Дон через Дикое поле, хотя он и мало вероятен. Расселившись по Дону, кавказские русы смешиваются там с родственными по духу и вере казаками черкасами нижнего Подонья, начав формирование тем самым донского казачества. Самобытного и отличного от запорожского казачества. Произошло это, по всей видимости в начале, середине 14 века, ещё до Куликовского побоища. Впрочем уходят не все, часть их закрепляется на Тереке и Сунже, построив там свои укреплённые городки.

Куликовская битва, а затем вторжение Тамерлана, подорвали силы донского казачества. Уцелевшие на непрядве донцы, были вынуждены укрыться в дремучих лесах верхнего Подонья, Хопра и Медведицы, уйти в малодоступные для конницы Тамерлана верховья рек. По словам современников, Дон опустел и обезлюдел. Редкие его обитатели вели жестокую борьбу за выживание. Именно в это время, в жестоких и беспощадных схватках выковывались основные черты казачьего характера: необычайная стойкость, храбрость, выносливость, постоянная готовность в любое время отразить удар неприятеля. И нанести ответный удар, имея в несколько раз меньше бойцов.

Истории известны множество случаев, когда казаки громили в открытом бою многократно превосходящего их врага. В качестве примера здесь можно привести хронику зимовой станицы атамана Ивана Каторжного. В конце ноября 1636 г. атаман Каторжный с 36 казаками, отправился в долгий и опасный путь в Москву, через донскую степь, где в поисках добычи рыскали многочисленные разбойничьи шайки крымского хана Инайет Гирея и нагаев. Малочисленная зимовая станица Войска Донского, везущая богатые подарки царю, являлась лакомым куском для степных хищников.

Первое нападение произошло у Тёплого Ключа, когда три сотни татар атаковали казаков Каторжного, рассчитывая быстро и без особых потерь истребить неверных. Но донцы были начеку, ружейным огнём они остановили бешенный натиск татар и ударив в дротики, опрокинули их, и обратили в бегство ошеломлённых врагов. На реке Деркул, уже две сотни татар вторично атаковали зимовую станицу, но после жестокой схватки, они были разбиты и бежали. Однако богатая добыча, как магнитом притягивала хищных степняков и они в третий раз набросились на отряд изнурённых и израненных донцов, в открытом поле, между реками Айдар и Явсюг. Казаки, став в круг и сбатовав коней, долго отстреливались от степняков из пищалей, после чего ударив в дротики, рассеяли неприятелей превосходивших их числом, взяв в плен четырёх татар и доставив, впоследствии, в Москву. Как не вспомнить здесь оборону Кром в годы русской Смуты 500 казаками атамана Корелы и 500 местными жителями, от противостоящей им 80000 армии воевод Шуйского и Мстиславского или знаменитое Азовское осадное сидение.

Ещё одним компонентом казачества стали монголы С принятием ими ислама при хане Узбеке, вызвало в монгольском обществе своего рода раскол. Часть монгол кереитов (кераитов) отказалась принимать ислам и подверглась притеснениям. Наиболее беднейшие кочевники христиане нашли приют в казачьих городках. Монгольская знать ушла на службу к русским князьям, которые охотно их принимали и давали уделы. Однако не стоит утверждать, как это делают некоторые историки, что монголы являются родоначальниками казачества. Ведь вся система казачьего самоуправления в точности повторяет такую же систему существовавшую в Киевской Руси, Новгороде и Вятке. Ни чего подобного у тюркских и горских народов не было. Казачий Круг и Рада, это тоже, что и Коло южной Руси или Вече Новгорода.

Не выдерживает ни какой критики сложившееся в советской историографии утверждение о том, что казачество произошло и сформировалось из беглых мужиков и холопов России и Украины. Впрочем этой точки зрения придерживаются некоторые историки и сейчас. Здесь невольно задаёшься вопросом, а какие собственно причины были у крестьян бежать в 14 – 16 веках в Дикое поле, туда где кочуют орды нагайских татар? Крепостное право? Его тогда и в помине не было. Несомненно, что на Дон бежали крепостные крестьяне и холопы Украины, но было это в 17 -18 веке, когда казачество давно сформировалось.

Мало того нет ни одного письменного источника в русских летописях и документах, где бы упоминалось бегство крестьян на Дон, вплоть до 1646 г. Когда атаман Чесночихин (Фёдоров) вёл на Дон более 3000 «вольных охочих Донския службы людей». По пути к ним пристало много беглых холопов, и воронежский воевода Бутурлин потребовал от атамана их выдачи, для дальнейшей передачи беглецов их хозяевам. Но получил резкий ответ: «Беглых боярских холопей мне ни кому выдавать не указано, а изымать их ни кому не сметь!».

Ни кто из историков не озадачил себя простейшим вопросом: а как собственно вчерашние мужики московские, да холопы украинские, нетвердо сидящие в седле, ни когда в жизни не державшие в руках сабель и дротиков, а зачастую ни когда не видевших не то, что пушек, но и завалящей пищали. Как тогда они смогли не только выжить в донских степях, но и с успехом противостоять крымским татарам, нагаям, горцам и туркам? Не только противостоять, но и наводить ужас на крымское и турейкое побережье. Так к концу 16 века 10 – 12 тысячам казакам противостояло 100 -120 тысяч крымских татар, примерно такое же количество Больших, Малых, астраханских, анкерманских и прочих нагаев, 40 – 50 тысяч темрюкских и горских черкесов, а так же 10 – 15 тыс. турок, составлявших гарнизоны Азова, Кафы, Судака и других крымских городов. Превосходство почти тридцатикратное. Можно ли поверить, что вчерашний забитый мужик лапотник, пол жизни проходивший за сохой, вдруг, в одночасье, становится превосходным наездником, метким стрелком из пищали и лука (а хороший лучник готовился чуть ли не с пелёнок) и лихим рубакой. Становится казаком способным побеждать не только в единоборстве, но и вдвое, втрое сильнейшего противника.

Как же тогда объяснить тот факт, что во время набегов крымских и нагайских татар на Московское царство и Украину, они угоняли в неволю десятки тысяч тех же мужиков и холопов? И они не оказывали степнякам практически ни какого сопротивления. Но те же мужики, якобы оказавшись на Дону, вдруг чудесным образом преображаются и наводят ужас на своих врагов. Чем же объяснить этот чудесный метаморфоз? А может быть ни каких чудес и метаморфоз не было и в помине? Как и не было беглых крестьян на Дону. Ни кто из учёных, сторонников этой идеи, на все вышеперечисленные вопросы, ответов не дал. Они их игнорируют, или просто не задаются ими. Вот уж поистине: «Верую, ибо абсурдно». Однако беглые на Дону из России, с 14 по середину 17 века были, что несомненно и подтверждается множеством источников того времени. К тоже тогда бежал на Дон и дал новый толчок расцвета казачьего движения?