Дементий Климентьев - Новый и Третий Рим. Византийские мотивы России

– Не хотим помощи латинян!

– Вон из столицы униатских попов и их паству!

Пробудились и туркофилы. Именно тогда командующий ромейским флотом Лука Нотарас и произнес фразу, ставшую впоследствии знаменитой:

– Лучше увидеть в городе царствующей турецкую чалму, чем латинскую тиару.

И хотя волнения постепенно улеглись, большинство греков посещали лишь те церкви, где служили священники, не признавшие унию. Да и серьезной помощи извне автократору ромеев так и не удалось получить. Правительство Генуи никак не решалось оказать помощь Константинополю. Правда, в январе в столицу прибыли отряды генуэзских добровольцев. Самый крупный отряд из 700 отлично вооруженных воинов возглавлял опытный и прославленный кондотьер Джованни Джустиниани (по прозвищу «Лонг»). Папа Николай V ограничился отправкой в марте 1453 года продовольствия и оружия, которое доставили три генуэзских корабля. Венецианское правительство еще дольше обсуждало вопрос о помощи Константинополю. Ромеям приходилось рассчитывать главным образом на свои силы. Морейские деспоты Димитрий и Фома даже перед лицом смертельной опасности не прекратили своих междоусобных распрей и не послали помощи автократору. Виноват был Димитрий, ибо турки подбивали его к выступлению против Фомы, но и тот, защищая свои владения, оказался связан борьбой с соперником-братом.

Весной в столице по распоряжению императора протовестиарием была проведена перепись горожан, способных с оружием в руках защищать город. Сфрандзи доложил Константину, что их число не превышало пяти тысяч. Вместе с отрядами наемников-генуэзцев и венецианцев Константинополь мог выставить немногим более 7 тысяч воинов. Зажатый в Золотом Роге ромейский флот едва насчитывал 30 кораблей. Правда, вход в залив турецким кораблям преграждали тяжелые железные цепи, за линией которых выстроились корабли греков.

Всю зиму в Эдирне шли последние приготовления к походу на Константинополь.

– Султан изучает рисунок города, написанный с высоты птичьего полета. Особенно его интересуют стены и башни. Ночью и днем, ложась в постель и вставая, внутри дворца или вне его, он имеет одну думу и заботу: какой бы военной хитростью и с помощью каких машин овладеть Истанбулом, – рассказывал Али своим друзьям.

– Но замыслы султана скрыты от всех. В войсках неизвестны ни сроки начала осады, ни способы взятия города, – вымолвил Николопулос, пожав плечами.

– О замыслах султана ведает только Всеведающий Аллах, – молвил Али.

– Не совсем, друзья, кое-что известно и нам. На днях я был при своем эфенди недалеко от Эдирне. В стороне от дороги, ведущей на Истанбул, построена большая мастерская с кузницей и плавильными печами. Там заправляет некий венгр по имени Урбан. Он сам следит за отливкой орудийных стволов. Мне довелось увидеть некоторые произведения этого мастера. Они огромны. По размерам они напоминают огромных медведей или быков, отлитых из бронзы. Я слышал, что изготовлен не один десяток таких. Но одно орудие поистине гигантских размеров. Его можно сравнить только со слоном. Диаметр его ствольного канала равен 12 ладоням. Длина ствола составляет 40 пядей, толщина стенок – 1 пядь [31] Пядь (русск.) – 17–20 см. . Оно может стрелять каменными ядрами весом в 30 пудов. Его уже положили на лафет с колесами и отправили к стенам Истанбула. Тянет его упряжка из 60 волов, – негромко рассказывал Нестор-Искандер.

– Поверьте мне, мои собеседники, султан двинет войска на Истанбул, едва весна вступит в свои права, – отметил Али.

В начале марта 1453 года Мехмед II разослал по всей державе османов фирман о наборе войск. К середине месяца под знаменами султана собралось многочисленная рать числом более 150 тысяч воинов. В самом начале апреля 1453 года передовые полки султана, опустошив пригороды Константинополя, подошли к стенам древней столицы ромеев. Вскоре турецкие войска обложили город с суши, а султан распустил зеленое знамя у его стен. Окрестности города огласились криками десятков тысяч людей, ржанием коней, ревом верблюдов, скрипом, грохотом орудийных и тележных колес. По утрам мирное население города стали будить доносившиеся из турецкого стана малознакомые уху христиан молитвенные призывы муэдзинов. А следом их перекрывал колокольный звон храмов и монастырей Константинополя, тревожно звавший защитников города подняться на оборонительные стены и башни. В Мраморное море по-хозяйски вошел турецкий флот из 30 военных и 330 грузовых судов. А через две недели из Черного моря пришли их 56 военных и 20 вспомогательных кораблей. Под стенами Константинополя Мехмед устроил смотр своего флота, который теперь насчитывал около 400 вымпелов. Железное кольцо осады замкнулось, охватив Константинополь и с суши, и с моря.

Сильный апрельский ветер нес с собой сухое тепло, ароматы пустынь Заиорданья и Малой Азии, согретых и обласканных весенним солнцем, развевал одежды и волосы тысяч вооруженных людей, стоявших на стенах и башнях великого города. Утреннее солнце ослепительно сияло с высоты небес. Ветер шумел, ударяясь, крутясь в монолите каменных стен, поворотах кладки башен, в проемах зубцов, бойниц. Ветер сносил старую пыль, мусор, песок куда-то в сторону залива. Древние каменные стены города были все так же неприступны, высоки и тверды, как и сотни лет назад. Изменились люди. Другим стало и оружие, которым люди были способны отстаивать свои идеалы, свое право жить независимо и достойно. В тот день каждый, кто поднялся с оружием в руках на стены города, прекрасно понял, что народ, не заботящийся о своей армии, вынужден содержать чужую…

– Обрати внимание, государь, скорее всего, это ставка султана. Вон, там почти напротив нас, стадиях в шести от башенных ворот, – говорил Сфрандзи, указуя перстами десницы на запад в сторону турецкого лагеря.

– Жаль, что туда не достанет ни одно орудие, – промолвил принц Урхан на довольно сносном греческом.

– Ты думаешь, досточтимый принц, что гибель султана решит проблему? – спросил автократор, обратив свой взор на Урхана.

– Да услышит мои слова Всемогущий Аллах! Если этот ублюдок Мехмед отойдет в мир иной, а я стану султаном османов, ни один враг не подступит к твоему Истанбулу, – с жаром произнес Урхан под вой ветра.

– Благодарю тебя, принц. Но как ты думаешь, где лучше поставить твоих людей для обороны нашей столицы? – спросил Константин.

– Автократор, ты знаешь, мои люди не хотят сражаться со своими соплеменниками. Они вступят в сражение в случае крайней нужды, – отвечал Урхан.

– Тогда ты во главе своих воинов встанешь на оборону морских стен со стороны Пропонтиды? [32] Пропонтида (греч.) – Мраморное море. Твоим соратником станет наш мегадука [33] Мегадука (греч.) – командующий флотом. Лука Нотару со своими матросами.