Татьяна Хмелевская - Осуществление ожидаемого. Критический анализ Библии. Уроки теоретической мудрости

И тогда возникает закономерный вопрос: а что есть в таком случае «Бог» и его «Сын»? Если мы будем понимать их согласно древней языческой традиции, то наши представления об учении и его Боге будут нечистыми, т. е. ложными. Учению будет отведён статус не здравого. И, наоборот, если мы будем знать его теоретически, то наше знание учения будет чистым или истинным. Современная философия это знание называет объективным, теоретически, фактически и логически обоснованным.

Пропускаем слова о творении через теорию истины: Бог создаёт структурное учение. Каждую из сторон или сфер учения он награждает образами земли и неба. «Земля» – форма учения с её религиозным языком. «Небо» – невидимая сторона того же учения, но с уже расшифрованным языком, когда мифологический дух буквы принудительно, но мирно и без особых сопротивлений трансформируется в духовную рациональность, в логическую сферу рассуждений.

Понятно, что «чистое знание» есть итог теоретического обоснования формы учения, его внешней стороны, которая усилиями теории истины мягко трансформируется в логико-рационалистическую «картину мира», т.е. в философскую систему воззрений с её, как увидим далее, единым основанием. Читатель должен уже почувствовать развитие нашей мысли к тому, что требовал апостол Павел: о необходимости истолкования «чужестранного» для истины искусственного языка.

Именно эти «землю» и «небо» имеет в виду пророк, когда пишет: «Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце…. Небо – престол Мой, а земля – подножие ног Моих; где же вы построите дом для Меня, и где место покоя Моего ?» Исаия 65:17; 66:1.

Разумеется, престол важнее подножия. Дом для Господа будет построен во второй сфере постижения истины, с её теоретически обоснованными суждениями и выводами.

«Изгнание бесов», «свидетельство воскрешения», «вера» и «крещение», «говорение новыми языками», «возложение рук на больных», «вознесение на небо», «последующие знамения» и многое, и многое другое, оказывается, это всё образы одной сущности, а не реальные имена и их действия. Пророки и евангелисты истину учения облекают в разные иносказательно-метафорические образы, привязывая их к единому для учения «твёрдому основанию» – «единому пастырю». Рациональному знанию, развившемуся от него, они дали образы «Царствия Небесного», «Царствия Божия» и многие другие образы.

В таком случае, на каком небе обитает Бог, и на какое небо вознёсся его первородный Сын Иисус Христос? На то ли, которое у нас над головой, или на какое-то другое? Библейская теория познания ассоциативный образ буквы подвергает большому сомнению. И здесь, как говорится, ничего не попишешь! Логика – упрямая вещь. Она говорит сама за себя, вынуждая человека мыслить аргументированно, что значит рассудительно.

Давно замечено большое сходство христианской традиции с древними, языческими верованиями. Эту проблему рассматривали многие учёные антропологи, религиоведы, историки Библии. Николай Бердяев по поводу этой похожести писал: «Уже первые христианские апологеты были поражены сходством мистерий Митры, религии, конкурировавшей с христианством, и мистерий христианских, христианской литургии. Некоторые из них пытались выйти из затруднения, признав, что демоны внушили в религии Митры имитацию христианства, чтобы сбить с толку и помешать восприятию чистоты христианства. Но история дохристианских религий обнаружила, что в язычестве был страдающий бог, бог-искупитель, бог, растерзанный силами этого мира, умирающий и воскрешающий, дающий жизнь тем, которые приобщаются к его мистериям. Такими страдающими богами были Озирис, Адонис, Аттис, Дионис. Сходство мистерий Озириса с христианской литургией поразительно. То, что представлялось исключительным достоянием христианства, оказалось присущим и языческим религиям. История религии по первоначальному впечатлению умаляет оригинальность христианства. Уже доцивилизованные знали понятие благодати – mana. Уже в первобытной религии тотемизма была тотемистическая евхаристия, приобщение плоти и крови тотемистического животного. И приобщение это давало благодатные силы. Уже древние мексиканцы признавали транссубстизацию (переход. – Авт. ) и превращение хлеба в тело. Особенно блестящие работы Фразера представляются соблазнительными и подрывающими оригинальность христианства. Фразер любит указывать на то, что в дохристианских религиях уже были все элементы, которые потом были заимствованы христианством. Идея воплощения бога в человеке близка дикарям. Озирис, Адонис, Аттис были олицетворением гибели и возрождения жизни в боге, который умирает и воскресает. Языческие религии знали свое Рождество и Пасху. Божественное животное убивали и этим увеличивали его благодатную силу. Древний языческий мир был полон жажды искупления и евхаристии, жажды воскресения через смерть. Все языческие культы этим наполнены. Я встречал благочестивых, крепко православных людей, которые приходили в величайшее смущение, прочитав какую-нибудь книжку о тотемизме, и не находили способов защитить оригинальность христианства. Большая часть книг по истории религии кроме элементов объективно-научных заключают в себе тайное или явное желание доказать, что христианство не оригинально и всё заимствовало из языческих религий. Миф о Христе Искупителе есть лишь воспроизведение дохристианского солярного мифа. Кришна был уже типичным Сыном Божьим. В персидской эсхатологии, которая оказала определяющее влияние на эсхатологию и апокалиптику еврейскую, были уже даны все основы эсхатологии христианской. Откровение Св. Иоанна очень напоминает персидский апокалипсис, в котором тоже изображена последняя борьба доброго и злого бога. Сама идея дьявола, по-видимому, персидского происхождения. В высших формах греческой религии, в орфизме, в орфических мистериях, в значительной степени предвосхищено христианство». 57 57 Бердяев Н. Наука о религии и христианская апологетика. Электронная версия.

Н. Бердяев эти упрямые факты по поводу сходства христианства с языческими культами объясняет «Божьим промыслом, который действовал не только в еврейской среде, но и во всех народах. Начала, которые представлялись исключительно христианскими, оказываются универсальными и космическими, повсюду присутствующими. Нужна новая точка зрения, чтобы обратить результаты науки о религии на защиту христианства и его прославление. Необходимо, прежде всего, признать абсолютность и универсальность христианства. Христианство не есть одна из религий, хотя бы и самая высшая, на ряду с которой существует целый ряд других религий. Христианство не существует рядом с другими религиями, с религиями языческими, буддизмом, с еврейской религией, с магометанством, и не конкурирует с ними. Христианство есть религия религий, как выражался Шлейермахер, религия вселенская, включающая в себя всю полноту религиозных откровений…. Единая мировая религия и есть религия христианская, взятая в её конкретной полноте. Всё соподчинено христианскому свету. Всё в религиозной жизни человечества есть лишь подготовление или предчувствие христианского откровения».