Татьяна Хмелевская - Осуществление ожидаемого. Критический анализ Библии. Уроки теоретической мудрости

Этот вывод христианского апологета относительно сходства христианской религии с языческими культами говорит о том, что он читал Библию как обычную беллетристическую литературу, подчиняясь чарам сухого буквализма, а также языческой традиции почитания бога. Эти объяснения сходства в корне разнятся с апостольским значением образа. Пророки использовали древние языческие верования, их традиционную обрядность, мифологию и культуры разных восточных народов в качестве «Моисеева покрывала», для иносказательного языка своей особенной системы воззрений. Поэтому судить о возрасте Библии по её мифологическому содержанию – ориентация ошибочная. Эта книга гораздо моложе того возраста, который ей приписали учёные мужи.

Согласно утверждениям научной и исторической критики, Библия представляет собой собрание весьма разнообразных памятников: законодательные тексты, фрагменты хроник и летописей, социально-политические и религиозные памфлеты, как в прозаической, так и в поэтической форме, подлинные исторические документы и исторические повести, мифы и сказания, произведения поучительного и религиозно-философского характера, духовная (поэзия) и сочинения любовно-эротического содержания и др.

Исходя из этой очевидности, историки Библии пришли к выводу, что эта книга своими корнями уходит в глубокую древность: от XII в.

На самом же деле авторы канонической Библии переформатировали известный на то время широкой публике фольклорный и другой материал, приспособив его к решению своей стратегической цели – разрушение идеологии своего мировоззренческого противника. Эта форма здравого в своей сущности учения, как увидим далее, облегчала наиболее безболезненное «привитие» реформированной религиозной традиции в консервативное общественное сознание еврейского этноса.

Впоследствии этот опыт заимствования материала для своих фрагментов из культурной традиции народов Востока, в том числе и религиозно-языческой, был продолжен и сотрудниками второго, исполнительного, пункта программы «великого дела» – евангелистами и авторами посланий.

Так что судить о происхождении Библии, опираясь на историю её мифологической картинности, – большая, просто катастрофическая ошибка для независимых критиков Библии. Но, оказывается, что эта ошибка, в отличие от богословской догматики, легко поправима. Современный историко-критический анализ Библии находится в одном шаге от того, что две тысячи лет тому назад «приходил спасать» человек Иисус Христос – последовательный идеолог и хранитель новой формы сознания.

Пророки и евангелисты модифицировали компоненты языческой традиции в угоду своему видению мира и концепции о нём. То есть они не были слепыми её компиляторами или собирателями литературных памятников древних культур. Они были творцами, одарёнными природой интеллектуальным превосходством перед другими современниками.

Другой пример влияния теории на теперь уже поступки её носителей: мудрый и хитрый Павел с пользой для своего дела манипулировал языческими верованиями своих слушателей. Однажды, придя в Афины, он увидел этот город, наполненный идолами – художественно-искусными изображениями языческих богов, которых люди наделили живой, могущественной силой, якобы, управляемой жизнью каждого человека в отдельности и обществом в целом. Его возмущению не было предела.

Павел в Афинах распространял новую религиозную идею о воскрешении. Люди, слыша эту новизну, говорили: «Что-то странное ты влагаешь в уши наши. Хотим знать, что это такое?».

И что вы думаете? Стал ли «этот суеслов» открывать своей аудитории тайну своего призвания и тайну того языка, на котором он излагал пророческую идею об осуществлении ожидаемого? Разумеется, нет! Кто бы его услышал? Никто, осмеяли и выгнали бы из города. Как же Павел вышел из затруднительного положения? Ведь он должен был спасти свою репутацию проповедника, и дать зелёный свет тому здравому смыслу, который в будущем объяснит тайну воскрешения с позиций рационализма. И он нашёл очень правильный выход: «Встав среди ареопага, Павел сказал: «Афиняне! По всему вижу я, что вы как-бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни (которые он чуть раньше назвал идолами), я нашёл и жертвенник, на котором написано: неведомому Богу. Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам…«» Деян 17:16—23. И далее он стал излагать свою непонятную афинянам идею на знакомом им религиозном языке. Деян 2:1—4,6—18 .

Иными словами, Павел, не мешкая, использовал издревле знакомые его слушателям религиозные сцены и их язык в качестве покрывала собственному учению. Павел, как достойный наследник пророческих обетований, по своему призванию был «ловцом человеков», он распространял и внедрял в общественное сознание язычников новую веру, которая своим логическим содержанием в будущем разрушит любое языческое мировоззрение. Она исполняла свою первоначальную задачу – искоренить политеизм и поспособствовать распространению, приобретавшему в массах авторитет монотеизму. Но в эту задачу и цель проповеднической деятельности высших апостолов был посвящён узкий круг людей, подобных Павлу, которые обладали опытом и знаниями того порядка, который был недоступен человеку низкого социального происхождения. Ему был уготован низший уровень знания о «великом деле» и о его «персонажах». Об этом должны помнить и современные верующие, так как технологии манипулирования религиозным сознанием масс остались прежними: «Ангелы Сатаны выдают себя за ангелов Христовых…» 1Кор 11:13—15. 2Фес 2:1—4. Ин 16:2,3.

О библейской образности мифа как форме учения в завуалированном виде пишут и говорят авторы первой части «великого дела». Например, автор книги «Исход» об этом положении теории познания сказал следующее: «И сказал Бог Моисею: „…Я выведу вас от угнетения египетского… в землю, где течёт молоко и мёд…. И когда пойдёте, то пойдёте не с пустыми руками; каждая женщина выпросит у соседки своей и у живущей в доме её вещей серебряных и вещей золотых, и одежд, и вы нарядите ими и сыновей ваших и дочерей ваших, и оберёте Египтян“» Исход 3:15—22 .

История освобождения сыновей Израиля из плена египетского очень противоречива, запутана, и, кажется, нет возможности найти ей присущий летописям характер. Но у нас есть «ключ Давидов», которым легко и просто расшифровываются замысловатые схемы. О египетском плене сынов Израиля и их Исходе поговорим чуть позже. А сейчас над расшифровкой этой картинки у читателя есть возможность потренироваться самому.

Таким образом, отличие христианства от древних языческих форм сознания выражается специфичностью вероисповедных формулировок, пышной обрядностью, количеством позолоты, изумрудов и сапфиров, «золотыми и серебряными окладами» – мифологическими атрибутами веры: бриллиантовыми поясками, святыми мощами, водным крещением младенцев, образами канонизированных святых, якобы обладающих свойством сверхъестественного чуда и многими другими.