Array Коллектив авторов - Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 4

Со всеми наличными силами повстанцы двинулись с верховьев Дона и Медведицы к Черкасску. Главным предводителем был избран Булавин.

Вождь «промосковской» партии атаман Максимов, в свою очередь, не дремал. Отмобилизовав низовых казаков, он соединился с русским отрядом полковника Васильева из Азова и конным корпусом калмыков. 9 апреля 1708 года выше Паншина городка на реке Лисковатке войско повстанцев сошлось с войском Максимова.

«И со всех рек казаки к нему съезжались, – сообщалось на Кубань, – и пошли с ним, с Кондратием Афанасьевичем и всем походным войском к Черкаскому. […] И он, Лукьян Максимов да Ефрем Петров с единомышленными своими с казаками и калмыки, прослыша о том, что идут всеми реками под Черкаской, из Черкаского пошли воинским поведением с пушки и с наряды и встретили ево, Кондратия Афанасьевича с походным войском, в степи на крымской стороне против Перекопной на Дону станицы, в Лискиных вершинах, хотели ево, Кондратия Афанасьевича с походным войском, разбить».

На речках Голубой и Лисковатке 9 апреля произошёл бой между верховыми и низовыми казаками – сторонниками Москвы и войскового атамана. Низовыми командовал сам Лукьян Максимов, имея в своём распоряжении всего около 5 тысяч, в том числе азовский конный полк и несколько сот калмыков. Азовский губернатор Толстой снабдил его хорошей артиллерией. Но скоротечный бой закончился… переходом большей части низовых казаков на сторону Булавина, захватом «4 пушек, пороховой казны и свинца, а также денежной казны 8.000 рублей». Лукьян Максимов со своими сторонниками бежал.

* * *

Царь не только не хотел признать казачьих прав, но даже запретил говорить о них, при этом зорко наблюдая за событиями на Дону. Личный именной указ Петра I от 12 апреля 1708 года давал князю Василию Долгорукому, которому поручалось задавить восстание казаков, все полномочия на осуществление, говоря современным языком, любых преступлений против человечности. Даже с учётом известного изуверства первого российского императора, на 300 лет предвосхитившего будущие зверства большевиков Ленина-Троцкого, кровь стынет в жилах при чтении этого указа: «…все казачьи городки по Донцу, Медведице, Хопру, Бузулуку и Иловле сжечь и разорить до основания […] Ходить по тем городкам казацким и деревням, которые пристанут к воровству, и оныя жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков – на колёсы и колья…». Царь напомнил при этом князю, что и против Разина сражался тоже Долгорукий и с успехом. Письмо Петра заканчивалось словами, что «сия сарынь (здесь: сброд, нелюди), кроме жестокости, не может быть унята».

* * *

В это время Булавин свободно двинулся к Черкасску. Одна часть войск повстанцев шла к столице Дона большим шляхом, по правой стороне реки, другая плыла на судах. 28 апреля 1708 года донская столица была взята в осаду булавинцами. Черкасск являлся хорошо укреплённой крепостью, имел на стенах более четырёх десятков пушек. Однако оборонять город оказалось некому. Нижележащие станицы присоединились к Булавину, исключая Донецкую (на Бугучаре), Казанскую, Усть-Медведицкую, Правоторовскую и Бурацкую. Станицы от Нижне-Курмоярской до Черкасска колебались. Потом многие из них под влиянием убеждений стать за старую свободу казачества, а также под насилием и угрозами присоединились к общему движению. Словом, за Булавина встал почти весь Дон, до 99 станиц.

Два дня продолжалась осада Черкасска. Хорошо укреплённый и оборудованный артиллерией город взять приступом было рисковано. Булавин пошёл на хитрость: жители станиц Рыковских, расположенных за чертой города и перешедших на сторону осаждающих, ночью подошли, по общему уговору, к воротам крепости и стали умолять спасти их будто бы от жестокостей Булавина. Им отворили ворота, а вместе с ними в город вошли и булавинцы. 1-го мая гарнизон казачьей столицы перешёл на сторону восставших. Главари промосковской партии попали в плен. Гарнизон не защищался, так как станицы Тютеревская и Скородумовская немедленно, 6 мая, собрали Войсковой Круг.

Этот Круг, многолюдный, ещё небывалый на Дону, из представителей 110 станиц, считая 11 черкасских, провозгласил Кондратия Булавина войсковым атаманом. Также были избраны и другие старшины. По решению Войскового Круга прежнего атамана Максимова, а также четырёх старшин, последовательных сторонников русификации Дона – А. Савельева, Е. Петрова, Н. Саламата, И. Машлыченко – казнили. Число казнённых старшин более низкого войскового ранга было, видимо, значительно больше. В документе царской канцелярии отмечается: «И иным многим казакам головы рубили и в воду сажали, а за то они де, что, помня крестное целование русскому царю, с ними, с ворами, в злой совет не пошли». Многие из старшин и домовитых казаков, в том числе сын бывшего любимца Петра I – Фрола Минаева, Василий Фролов, укрылись в Азове.

«Пятая колонна» Москвы в донской столице была существенно ослаблена, хотя, разумеется, отнюдь не ликвидирована.

О своём всенародном избрании Булавин от имени войска Донского послал 17 мая грамоту кошевому атаману Запорожской Сечи Костю Гордиенко и всему Войску Запорожскому с просьбой «жить вкупе и друг за друга постоять». В этом письме донской атаман фактически сформулировал идею всенародной освободительной казацкой войны, чтобы «было по-прежнему сильно воинство казацкое, разделённое ныне ляхами и москалями, а между ими, казаками, единомышленное братство». Но Сечь осталась глуха к этому призыву, равно как и терские казаки, получившие аналогичное послание. Впрочем, последние были в военном аспекте маломощны и к тому же очень географически удалёны от театра военных действий на Верхнем Дону.

С точки зрения военной стратегии повстанческая армия атамана Булавина была обречена на проигрыш изначально. Предельно милитаризованная петровская Россия очень мало напоминала вяловатую, архаичную, неорганизованную Московию времён царя Алексея Михайловича. Неистовая авторитарная воля Петра I могла бросить против казацких повстанцев колоссальный объём вооружения и многие десятки тысяч жизней безропотной крестьянской рекрутчины.

В оперативном плане положение булавинцев также было незавидным: область Войска Донского находилась в полном окружении. На севере, со стороны Хопра и Верхнего Дона, шла концентрация многочисленных сил карательного корпуса, которым командовали стольник И. Тевяшов и подполковник В. Рыкман. С запада, заручившись лояльностью гетмана Мазепы, подходили главные силы царской армии под командованием князя Долгорукого. На востоке, на Волге, сосредотачивался карательный корпус воеводы князя Хованского и многочисленные конные полчища калмыков, жаждущих грабежа. Даже совсем рядом с Черкасском – в устье Дона – стояли царские гарнизоны в Азове и Троицкой крепости.