Array Коллектив авторов - Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 4

Один Дон не мог устоять против всей России. Союзники его, запорожцы, сами дрожавшие перед возрастающим могуществом царя, не могли дать существенной помощи. Границы Донской Земли были открыты и защищать их одними своими силами казаки не могли.

* * *

В конце XVII века старшины и домовитые казаки города Черкасска и низовых станиц во главе с атаманом Корнилой Яковлевым, избиравшимся 7 лет сряду, стали брать в управлении войском засилье и, опираясь на царское правительство, решать дела без ведома и согласия верховых городков, противников Москвы. Засилье это ещё более усилилось при атамане Фроле Минаеве, избиравшемся беспрерывно 20 лет. Этот любимец Петра, опираясь на его указы и силу, со своими сторонниками образовал в Черкасске нечто вроде центрального войскового правительства, именовавшего себя также «Всевеликим Войском Донским». Булавин разметал всё это «московское наваждение» и восстановил старый всенародный Круг.

Но на Дон уже двигалась русская армия в 32 тысячи хорошо вооружённых и обученных солдат. К борьбе с Москвой Дон не был готов не только стратегически, но и психологически. 200 лет всё внимание донских казаков занимал турецкий юг. Помогая московским царям, христианским монархам и своим воображаемым покровителям, на всех фронтах они способствовали расширению их царства и своему полному окружению. Борясь за чужие интересы, они потеряли всех друзей и союзников. Даже единокровный Запорожский Низ не дал Дону много помощи. Казаки Гетманщины и слобожане оказались во враждебном лагере, хотя тоже лелеяли мечты о возврате утерянной независимости.

При этом повстанцы совершили фундаментальную стратегическую ошибку: в наивной надежде не допустить карательные войска московитов на казацкую землю, они разделили свои силы по разным оперативным векторам. Наиболее опытный казацкий полководец Семён Драный пошёл по Северскому Донцу в направлении Изюма – навстречу армии Долгорукого. Атаман И. Некрасов двинулся на север – на прикрытие казацких станиц по Хопру. Атаман Николай Голый повёл казацкие полки на восток – против карательного корпуса Хованского и калмыков. Сам Булавин с частью войск решил обезопасить донскую столицу и захватить Азов. В итоге, желая быть одновременно сильными везде, булавинцы нигде не смогли сконцентрировать достаточно войск для эффективной борьбы с регулярной армией петровской России.

* * *

Как законный атаман, 27 мая Булавин послал царю Петру и в Посольский Приказ грамоты-отписки. В них он сообщал о постановлениях Круга и просил приостановить движение русских войск. «А собрались мы не на войну, – писал Булавин, – только для утверждения, чтобы у нас в Войску Донском было по-прежнему, как было при дедах и отцах наших… И буде посланные полки будут наши городки войной разорять и мы вам будем противитца всеми реками, и с нами вкупе и кубанские». И он действительно обращался за помощью на Кубань к казакам-старообрядцам и к Ачуевскому паше Хосяну.

Кубанцам, между прочим, Булавин писал, что если «на нас царь с гневом поступит и не захочет соблюдать казачьих прав, то он войском от него отложится и будет просить милости у турецкого царя, чтобы турецкий царь от себя не откинул, так как царь в Московском царстве веру перевёл»… Далее Булавин просил кубанцев снять с этой грамоты копию, а подлинную послать турецкому султану с особою припискою: «по сём писании войсковой атаман Кондратий Афанасьев и всё Войско Донское у тебя, турскаго салтана, милости прося, челом бьют. А нашему государю в мирном состоянии отнюдь не верь, потому что он многия земли разорил за мирным состоянием и ныне разоряет, а также и на твоё величество и на царство готовит корабли и каторги»…

Во второй половине мая царь получил отписку атамана Булавина и всего Войска Донского, пересланную ему из Воронежа майором Долгоруким при донесении от 17 мая 1608 года. Войско описывало истинное положение дел на Дону и открыто объясняло, что войсковой атаман Лукьян Максимов и окружающие его старшины злоупотребляли властью, не исполняли царских указов, присылаемое денежное жалованье и хлебные запасы в общий «дуван не давали», а присваивали себе, за что они по старому казачьему праву были смещены и казнены.

Такие же письма Войско послало всем царским полководцам и в Посольский приказ. Письма эти заканчивались обещанием, с целованием креста и святого Евангелия, «служить великому государю по-прежнему, как они служили его деду и отцу, и жить меж себя в любви и в совете за братство»… «А буде вы, полководцы, насильно поступите и какое разорение учините и в том воля его, великаго государя, мы Войском Донским реку Дон и со всеми запольными реками уступим и на иную реку пойдём». Булавинские отписки в Москву не помогли. Ответа Булавин не получил.

* * *

Во всех казацких мятежах всегда были изменники. Степан Разин, Самойла Лаврентьев, Кирей Матвеев и другие были окружены московскими шпионами. В восстании Булавина многие принимали участие по принуждению, и некоторые из них тайно сносились с Азовом и Долгоруким. Но были и более дальновидные, которых предстоящий кровавый пожар и гибель родины заставили проникнуть к самому царю и подать ему челобитные, под предлогом жалоб на жестокое будто бы обращение с ними нового атамана. Одна из таких челобитных попала к Петру вместе с получением отписки Булавина.

Челобитчики находили возможность сговориться с правительственной властью и уладить дело без кровопролития, а потому просили царя отозвать обратно посланные против мятежников войска. Если же царь этого не сделает, то казаки весь Дон ему уступят, а сами пойдут на другую реку, именно Кубань, и тогда борьба с этим вольным народом будет гораздо сложней.

Удивительно, что по получении этих посланий царь действительно приказал Долгорукому остановиться и не идти далее. Эта готовность идти на компромисс с далеко не вполне повинившимся врагом показывает, как трудно было общее положение Петра перед наступающей армией шведов.

Долгорукий был в большом недоумении: с одной стороны Азов звал его на помощь, с другой – с Днепра шли к Булавину запорожские казаки, в правительственных войсках участились случаи бегства и неповиновения, а тут пришло царское распоряжение, связавшее его свободу действий. На доводы этого кичливого вельможи, что колебание и мягкость будут бесполезны и что на обещание этого «лживого и грубаго народа» нельзя полагаться, царь, в конце концов, предоставил Долгорукому полную свободу действий.

* * *

В мае 1708 года во главе небольшой повстанческой армии (не более 5 тысяч сабель) Игнат Некрасов, совместно с бузулукским атаманом Иваном Павловым, легко захватил волжский город Дмитриевск (Камышин). 26 мая 1708 года Игнат Некрасов осадил город Саратов, но мощная крепость этого города оказалась не по силам относительно немногочисленному войску повстанцев, к тому же калмыки, скопившись у него в тылу, принудили Некрасова отойти на юг. Обойдя Саратов, Некрасов двинулся вниз по Волге к Царицыну. Гарнизон Царицына был относительно небольшим – около 1 тысячи солдат, но фортификация цитадели была развитой: старая крепость с прочными палисадами и более высокая «малая крепость», хорошо оснащенная артиллерией.