Владимир Дацышен - Изучение истории Китая в Российской империи. Монография

Говоря о достижениях российской синологии XVIII в., можно привести замечание известного новосибирского востоковеда В. Е. Ларичева: «В России еже в последние десятилетия XVIII в. удалось осуществить один из грандиознейших издательских замыслов… опубликовать переведенные с маньчжурского языка Алексеем Леонтьевым три тома законов и установлений правительства Цин, а вслед за тем – семнадцатитомное описание маньчжуров… Еще ранее Л. Россохин выполнил переводы с маньчжурского “Истории о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии, состоящей в пяти частях” и “Цзичжи, сокращение общего зерцала”. Его начинания поддержали и продолжили А. Агафонов (“Маньчжурского и китайского хана Шунь джия… книги”), И Быков и А. Владыкин… Федотов (“Кан-хи. Сокращение китайской истории”), Баснин (“Биография сановника Ланудань…”). Матвей Комаров опубликовал в 1787 г. в Москве “Старинные письма китайского императора к Российскому государю”. Примечательно, что эта исключительная по важности работа, полный объем которой из-за слабой изученности архивных фондов до сих пор трудно представить в деталях, осуществлялась по первоисточникам, написанным на маньчжурском и китайском языках» 178.

Переводы западноевропейских синологов

Несмотря на то что в XVIII в. несколько русских китаеведов работали над переводами китайской исторической литературы и даже критически рассматривали некоторые вопросы истории Китая и русско-китайских отношений, российское общество во многом было знакомо с историей Китая через труды западноевропейских синологов, главным образом миссионеров. И это было не случайно, так как в Западной Европе первые работы по истории Китая были опубликованы еще в XVI в. В 1585 г. в Риме была издана «Истории великого государства Китая» Х. де Мендосе 179, который, правда, в Китае ни разу не был. Через несколько лет перевод книги вышел в свет уже в Англии. Кроме того, говоря о появлении в России переводов западноевропейский работ, следует учитывать тот факт, что в целом политика преобразований в России в XVIII в. проводилась через заимствование западного опыта, в том числе и его достижений в сфере гуманитарных наук.

В России не только переводились западноевропейские работы на русский язык, но и собирались рукописи западноевропейских синологов. На это указывают, например, документы, сохранившиеся в Отделе рукописей и редких книг Научной библиотеки Казанского университета. В числе рукописей имеется «Перевод на Латинский язык древней Китайской летописи Шу-дзин» или 409 страничная на китайской бумаге «Histoire generalle de Chine Dynastie des Ming (Всеобщая история китайской династии Тун-цзян ган-му)», датированная XVIII в. 180

Современные исследователи отмечают: «Поскольку в России образованные люди владели французским, большинство французских изданий могли быть прочитаны и в оригинале. Интересный пример того, как в Россию приходил западный взгляд на Китай – книга “Великий Юй и Конфуций. Китайская история” Н. Г. Леклерка, французского врача и писателя, который одно время был личным лекарем великого князя Павла, сына Екатерины II. Н. Г. Леклер написал ее специально для будущего императора» 181. Вообще интерес к Китаю российской элиты во многом был связан с увлечением идеями французского просветителя Вольтера. Исследователи пишут: «Свои основные суждения и представления о Китае Вольтер высказал в “Опыте о нравах и духе народов”, “Китайском катехизисе”, в “Философском словаре” и пьесе “Китайский сирота”. К истории Китая просветитель неоднократно обращался и в других своих сочинениях…» 182. Просветитель Вольтер идеализировал Китай, предлагал его в качестве примера для будущего переустройства стран Европы. До начала 1760-х гг. русские могли читать его работы лишь на французском языке, но затем в России стали печататься и переводы.

Примером авторитета Вольтера среди русского образованного общества является «Осведомление или некоторое поверение вольтеровых о Китае примечаний, собранное в краткую Братищева бытность в Пекине». Известный русский дипломат В. Ф. Братищев, посетивший в 1757 г. в качестве курьера столицу Китая, постарался проверить взгляды французского просветителя, в том числе и высказанные идеи по поводу истории Поднебесной. Результатом изысканий русского дипломата, а точнее, полученной в Пекине информации от миссионеров-иезуитов и стало вышеназванное произведение. Первый вопрос был сформулирован следующим образом: «Подлинно ли, что китайцы 4000 лет в законе своем, нравах, обычаях, в языке и одеждах без перемены состоят?» 183. По этому и другим вопросам В. Ф. Братищев нашел уточняющие сведения, корректирующие устаревшие взгляды французских просветителей.

Для читавшей по-французски российской элиты важнейшим источником знаний об истории Китая стала переведенная иезуитами во главе с Мойрияк де Майа 184работа «Тунцзянь ганму», известная как «Краткая история Китая». Эта работа вышла в 13 томах в Париже в 1777–1785 гг. Российской элите были доступны также многочисленные публикации по истории Китая на немецком и английском языках. Тем не менее во второй половине XVIII в. многие работы западноевропейских миссионеров-синологов были опубликованы и в переводе на русский язык.

В Санкт-Петербурге в 1777 г. был опубликован двухтомный перевод с французского «Географическое, историческое, хронологическое, политическое и физическое описание Китайския империи и Татарии Китайския». Второй том этой работы начинался с «Краткой истории Китайской монархии, по хронологическому порядку…» 185. Пик публикаций переводов китайской литературы пришелся на вторую половину 1780-х – первую половину 1790-х. Связано это было с действием принятого в 1883 г. указа о «Вольных типографиях», отмененного после смерти Екатерины II.

В «Университетской Типографии у Н. Новикова 186» в 1780-х гг. была опубликована многотомная серия «Записки, надлежащия до истории, наук, художеств, нравов, обычаев и проч. Китайцев, сочиненныя проповедниками веры христовой в Пекине». Это был перевод М. И. Веревкин 187только что начавшей выходить во Франции многотомной «Memoires concernant les Chinois». В предисловии к третьему тому данного издания говорится: «Третий сей Том Записок, надлежащих до Китайцев, начинается сказанием о Древностях того народа, доказываемых памятниками, несколько разногласно с сочинением о том же, которое видел Читатель в первом Томе сих Записок… Ученые Европейцы могут, сличая деяния и доводы, извлекать заключения» 188.

В 1788 г. в Москве был опубликован перевод с французского работы Воже де Брюнем «История о завоевании Китая манжурскими татарами, состоящая в 5 книгах». Для характеристики уровня исторических исследований европейцев целесообразно привести выдержку из авторского «предуведомления» к работе: «Приключение, которое я хочу описывать здесь, может быть почтено знаменитейшим в новой Истории произшествием. В нем увидят Империю, без прекословия пространнейшую в свете, покоренную народом едва известным и лишь только тогда в свете явившимся; примиренную и паче прежняго приведенную в цветущее состояние в продолжение немногих лет. Что можно найти удивительнее в Писателях, достойнейших любопытства? Правда, что завоевание Китая Маньжурскими татарами не безызвестно было Европе во время самого сего произшествия, случившегося в середине минувшего века. О. Мартин Мартини писал уже и тогда о нем, что продолжили и некоторые другие… Издаваемая ныне составляет часть большой Китайской Истории, сочиненной О. Малья, Езуитом Французским. Жившим в Китае 45 лет… Сочинение сего Проповедника, могущее составить 4 или 5 томов в листе, говоря собственно, не что иное есть, как перевод Китайской Канонической Истории: исключая касающиеся до двух последних поколений Мингов и Тсингов, летописи которых удостоверено еще не обнародовано. Чтоб наградить сей недостаток, писатель наш выбрал из великаго числа Китайских и Татарских книг все то, что показалось ему наименее подозрительно в разсуждении царствования сих двух родов. Я не утруждаю Читателя скучными подробностями о разных источниках, где Писатель сей, как он уверяет, почерпнул писанное им… Своеручная О. Малья летопись хранится в библиотеке большой Лионской Коллегии… Слог ея весьма беспорядочен, да и во всем сочинении владычествует не знаю какой-то глас нравоучения, который совокупно с малою ясностию о многих случаях, тотчас отвращает людей от чтения ея. Впрочем, все там дышит делом истины… Издатель не присовокуплял ничего существенного к повествованию Историка. Труд его ограничивался выписыванием только деяний, соответствующих завоеванию Манжуров…» 189.