Шайзада Тохтабаева - Этикетные нормы казахов. Часть II. Семья и социум

В трудовом воспитании важную роль играла половая принадлежность. Разграничивались женские и мужские виды работы, но если в семье были одни девочки, то они выполняли мужскую работу, а одна из них даже добровольно одевалась, как мужчина.

Как только детям исполнялось семь лет, девочкам, у которых половое созревание акцентируется больше, стелили постель отдельно от мальчиков. С этого возраста девочки начинали отращивать волосы, которые с девяти лет заплетали в мелкие косички, и носить, помимо серег, браслеты и другие украшения, надевать платья с оборками, камзол и нарядную цилиндрическую шапочку с султанчиком из перьев филина, т. е. детскую одежду меняли на девичью [ Шаханова, 1998 , с. 53]. Подчеркивание у девочек ее половой принадлежности с этого возрастного периода отмечается у многих тюркских [ Абрамзон, 1949, с. 131; Шаханова, 1998 , с. 53] и восточных народов. Мальчики надевали обычную рубашку с телогрейкой, штаны и тюбетейку.

У казахов не принято было восхищаться детьми, удивляться их привлекательности или сообразительности, хвалить их: считалось, что от похвал и пристального взгляда в нежном возрасте они весьма уязвимы перед сглазом. Суеверные родители в связи с этим проявляли чрезмерную строгость по отношениям к своим детям. Довольно часто родители-казахи, обращаясь к детям, использовали вместо имени слова ласкательного или уничижительного характера, к этому привыкали даже чужие люди. Боязнь сглаза приводила к тому, что детям давали непривлекательные имена. Однако большинство казахов считало, что имя с позитивным значением будет способствовать формированию успешности ребенка и его счастливой судьбы.

Иногда ребенку давали второе имя, появление которого было связано с конкретным случаем, где подросток мог отличиться (сильный – палуан , смелый – ер, трусливый – қорқақ ), привлечь внимание какой-нибудь своей особенной чертой характера (красноречивый – шешен , молчаливый – үндемейтін ) или внешности (носатый – қолағаш танау , курносый – пұшық танау ). Мальчик или девочка своими повадками вызывали ассоциацию с конкретным животным: из-за неуклюжести ребенка могли называть коровой ( сиыр ), резвости и своенравного характера – кобылицей ( байтал ), непоседливости – козой ( ешкі ), чрезмерного спокойствия и покорности – бараном ( қой ), девочку-попрыгунью называли белкой ( түйнек ). Чаще всего эти сравнения становились прозвищами. Прозвищем с позитивным содержанием гордились, его расценивали как заслуженное второе имя.

По обычаю родители называли своих детей словосочетаниями, обозначающими индифферентную маркировку пола ( сары қыз, қара қыз ), чтобы запутать нечистую силу. Это делалось во избежание потери детей: в народном сознании существовало представление, что злые духи, зная имена детей, могут унести их.

В традиционном сознании казахов есть устойчивое мнение, что чужой человек не должен обидеть единственного продолжателя рода, в противном случае обидчик может подвергнуться страшной каре. В этом видится, с одной стороны, понимание чувства родителей, испытывающих постоянный страх потерять своего ребенка, а с другой – считается, что этот ребенок концентрирует в себе сгусток энергии всех детей, не рожденных в этой семье.

При воспитании мальчика старались дать ему знания о быте, животном и растительном мире, взаимоотношениях в коллективе, о мироздании в целом. Традиционно считалось, что юноша с широким кругозором будет иметь больше возможностей устроить благополучную жизнь, кроме того, казахи связывали знания с бесконечностью.

Образовательный процесс осуществлялся через обучение, примеры, наущения, трудовые процессы, а также восприятие устного поэтического творчества и народного прикладного искусства. Сказки способствовали познанию мира, быта, человеческих отношений, формировали воображение и веру в чудо. Обрядово-бытовая поэзия активизировала восприятие жизненных ценностей, способствовала формированию морально-нравственных ориентиров; эпосы и исторические песни воспитывали историческое сознание, патриотизм и любовь к Отчизне. Лирические песни, отображая мир чувств, учили человека любить. Пословицы, поговорки, острословия, назидательные речитативы, основанные на жизненной практике и логике и отличающиеся яркой образностью, юмором, ритмом и рифмовкой, в значительной степени помогали закреплять этикетные нормы в памяти.

При воспитании родители часто произносили пословицы, которые характеризовали качества человека. «Хорошее – высоко на дереве, плохое – под ногами», «Хороший человек город строит, плохой – раздоры сеет». «Хороший человек – раб своей чести, плохой – раб своего скота», «К хорошему человеку обратишься – он поймет, к плохому обратишься – осмеет», «Хочется быть рядом с хорошими людьми и бежать от плохих», «Сильный телом победит одного, сильный знанием победит тысячу», «Знающий человек дело завершает, а не знающий – кусает свой палец». В этих пословицах содержалось убеждение в силе знаний.

Мальчиков учили не быть растяпами, чтобы с ними не случилось того, что произошло с верблюдом, когда он, надеясь на свой рост, прозевал свою долю. Для формирования в ребенке интеллекта и мировоззрения родители в образовательном процессе использовали загадки (в прозе и стихах), связанные с животным, растительным миром, человеком, космосом, предметами быта, трудовой деятельностью.

Главное, к чему стремились родители, – это выработать у детей стремление и интерес к знаниям, приобретению различных навыков. В дореволюционное время состоятельные люди отдавали детей учиться в медресе, для чего приглашали в свой аул муллу или другого грамотного человека, который получал вознаграждение ( сабақ басы ) от родителей. Под школу отводили специальную юрту. Мулла был чрезвычайно строгим. По данным Х. Кустанаева, он имел право ударить ученика по губам за неправильно произнесенные слова, пороть нерадивых учеников по ступням ног тростинкой. Родители этому, как правило, не препятствовали, говоря: «Мясо его ваше, а кости – наши». В те времена, когда жизненный опыт строился на устной трансмиссии, человек, отвергающий советы и наущения, считался несчастливым, обреченным. Это отражено, как мы уже отмечали, в самом страшном в сознании казахов проклятии: « Өзiң бiлме, бiлгеннің тiлiн алма » («Сам не знай, и знающего не слушайся»). Это выражение казахи старались часто не произносить, боясь, что оно может коснуться и их самих.

Помимо штудирования математики и арабского языка, особое внимание в процессе образования отводилось механической зубрежке Корана и произведений персидских поэтов. При этом ученики должны были раскачиваться вперед и назад, сидя на коленях и потупив взор. По окончании урока мулла делал им внушения по поводу этикетных правил общения. Отпуская учеников домой для приема пищи, мулла запрещал им резвиться, играть, угрожая наказанием. В результате дети становились вялыми и хилыми [ Кустанаев, 1894 , с. 40].